Море Троллей

— Так вот, Тор переоделся в женское платье, прикрыл лицо вуалью и отправился в Ётунхейм, — продолжал между тем Олаф. — «Ах-ах, впустите же меня, о могучие, непобедимые ётуны, — пропищал он. — Я — Фрейя, а вы все та-а-кие милашки!» И уж не сомневайся, ворота перед ним распахнулись в мгновение ока! «Ах-ах, мне бы чуточку подкрепиться с дороги», — пропищал Тор. Ему принесли восемь штук лососей, жареного быка, десять кур, свинью и овцу. Тор слопал все подчистую и запил бочонком пива. «Гром и молния, а у богини-то аппетит что надо», — сказали ётуны. Трюм приподнял вуаль, увидел горящие глаза Тора и отскочил назад, словно руку в огонь сунул. «Экая пылкость! — воскликнул он. — Вижу, Фрейя уже влюблена в меня по уши!» Тролли принесли молот Тора — ну, типа, выкуп за Фрейю. Тор сорвал с себя вуаль и схватил молот.

Олаф выжидательно умолк, наслаждаясь нетерпением Джека. Прочие воины сидели как на иголках.

— Ну, а дальше-то что? — не выдержал наконец мальчик.

— Дальше-то? Тор повышибал всем мозги и пошел домой! — торжественно возвестил Олаф.

Воины захохотали и принялись тыкать друг друга в бока.

— Тут Трюму и конец пришел, и поделом ему! — взревел Свен.

— Шмяк! Хрясь! Бац! Тресь! — Торгиль в упоении размахивала несуществующим молотом.

«Мне этих скандинавов вовек не понять», — грустно подумал про себя Джек.

— Рыба уходит! — завопил Эрик Красавчик.

И действительно, бурлящая, мерцающая, переливчатая масса утекала на юг. Корабль качнуло туда-сюда, и он вырвался на свободу.

Давайте-ка пристанем, поедим, прежде чем заходить в Ётунский фьорд, — предложил Руна. — Боюсь, там нам отдыхать уже не придется.

Ётунский фьорд… Корабль вошел в устье: вода была глубока и темна. Вдалеке, в противоположном конце залива, возвышалась закованная льдом гора. В утесах по обе стороны фьорда кишмя кишели моевки, чистики, тупики, бакланы и чайки. К скалам прилепились тысячи гнезд, воздух звенел от птичьих криков. Высматривая добычу, в безоблачном небе лениво парили орланы. Вода же буквально бурлила рыбой: тут были и треска, и пикша, и палтус, и лосось…

— На границе миров всегда так, — заметил Руна.

— Не понимаю, — признался Джек.

— Мы покидаем Срединный мир и вступаем в Ётунхейм. Здесь жизненная сила — мощнее всего. Иггдрасиль обвивает границу одной из своих веток.

— Я ничего не вижу.

— А ты постарайся.

Так что Джек послушно ушел на нос и попытался нащупать поток жизненной силы. Поначалу он и впрямь ничего не видел. Птичий гвалт сбивал его с толку, да и хриплое пение Эрика Красавчика делу отнюдь не способствовало. Джек боялся, что, чего доброго, по нечаянности вызовет туман или, того еще хуже, проливной дождь. Он и сам толком не знал, что делает.

«Явите себя, живые силы земли и неба Покажите мне ваши морские дороги. Развернитесь листом, сверкните на солнце, наполните воздух музыкой».

Джек понятия не имел, откуда взялись эти слова. Они просто были — искрились и переливались повсюду вокруг. Воздух сгустился, точно мед, вода взбурлила.

Повсюду были корни. Они змеились везде, куда ни глянь, утягивая в зеленые глубины солнечный свет. Рыбы проплывали сквозь их извивы и кольца. Корни устремлялись ввысь и, вырываясь на воздух, превращались в ветви. Выпускали листья — подобных листьев в Срединном мире вовеки не видывали. Листья сияли зеленью и золотом, птицы укрывали среди них свои гнезда.

Это было уже слишком. Видение было таким ярким и грозным, что долго не выдержать. Голова у Джека закружилась, и он упал. Очнулся мальчик, почувствовав, что Руна поднес к его губам мех с водой. Олаф опустился рядом с ним на колени:

— Что ты сейчас делал?

— Я… э… — Джек поперхнулся водой.

— Он взывал к Иггдрасилю, — объяснил Руна.

Джек сел. Эрик Красавчик, Свен Мстительный и прочие сбились в кучку на противоположном конце корабля — явно перепуганные до полусмерти. Отважное Сердце, устроившись на мачте, как на жердочке, ликующе ворковал. Его, по всей видимости, близость Иггдрасиля нисколько не тревожила.

— Руна сказал, что жизненная сила здесь ощущается особенно мощно и мне стоит попробовать ее увидеть, — пробормотал Джек.

— Не вздумай пробовать снова, — предостерег его Олаф. — Мы услышали, как ты запел. В воздухе послышался гул крыльев. Я уж было подумал, на нас дракон летит. Тут море взбурлило, и Свен решил, что это морской змей. Я знаю, ты к таким вещам привык, но мы, обыкновенные смертные, их не жалуем.

— Простите, — покаялся Джек.

— Это я во всем виноват, — вмешался Руна. — Он еще не обучен и, того и гляди, переусердствует.

— Например, обреет королеву наголо. Вообще-то отличная шутка вышла! — Олаф улыбнулся. — Ты — отменный скальд, и, если мы уцелеем, надеюсь, сложишь еще немало прекрасных песен.

— Я тоже умею слагать стихи, — вскинулась Торгиль. — Если захочу…

— Ты?! Не смеши меня, девочка! — отозвался Олаф. — Все знают: женщины слагать стихи не умеют. Это — мужское дело.

— Я умею все то же, что и мужчины! — завопила Торгиль.

— Ты — храбрая воительница и в один прекрасный день станешь великим берсерком. Но не требуй луну с неба.

— Я могу слагать стихи, могу! Не смей надо мной смеяться!