Море любви

– Эли назвал меня убийцей, и весь город поверил ему. Провели, как полагается, расследование. Официальное заключение – смерть от несчастного случая, но никто не согласился с этим. Все обвиняли меня и были правы – в тот день я пожелал ему смерти. – Шпора сжал голову руками. – Это многие слышали, и потом он умер у меня на руках. Тем летом мы поссорились впервые в жизни. Бевис влюбился. Она была совсем из другого теста, но он этого не понимал. Девушка не обращала на него внимания, Бевис страдал. Она предпочитала меня и мне тоже нравилась, но я уступал ее другу, словно шоколадку. Подстраивал им свидания и все такое. Думал, что поступаю очень благородно. А он чувствовал себя дураком. К тому же, отвергая ее, я причинял ей боль. А этого Бевис не мог мне простить. Я разозлился, что друг не ценит моих лучших побуждений. Короче, мы запутались, перестали разговаривать. А потом я сказал самые жуткие слова в своей жизни. Перед стартом, уже вставив ноги в стремена, я сказал: «Чтоб ты свернул себе шею». Но я любил, любил его, Бевис должен был это понимать. А он взял и умер. Вот так.

Они помолчали. Потом Шпора спросил:

– А ты действительно родилась в один день с Бевисом? Это не случайно. Если Эли призвал все силы добра и зла, чтобы воздать мне за убийство, то ему это удалось. Никого в жизни я не любил больше, чем тебя.

– Послушай, это же не средневековый роман. Это жизнь.

– Свою жизнь я готов отдать за тебя, но сначала я должен пройти через искупление. – Казалось, призраки не хотят отпускать его. – Я не могу нарушить данное слово.

– Неужели ты в самом деле считаешь, что женитьба на дочери Гейтса искупит смерть Бевиса?

– Нет, конечно. – Шпора горько рассмеялся. – Это только первая часть испытания. Есть еще вторая, и Эли уверен, что я с ней не справлюсь.

– Что это значит?

– В этом году я участвую в скачках, помнишь? Все говорят, что Гейтс заплатил многим участникам, чтобы они столкнули меня в реку. Они скачут не ради победы. Призовая сумма – пустяк по сравнению с тем вознаграждением, которое они получат, если разделаются со мной.

– Он хочет убить тебя?

– Скорее, покалечить. Не в его интересах, чтобы Годспелл провела в браке полчаса. Могут возникнуть проблемы с вступлением в права наследства, если она станет вдовой прежде, чем высохнут чернила на брачном контракте. Я думаю, Эли очень хорошо проконсультировался у Жиля.

Эллен смотрела на него, не понимая.

– Дело в том, что в программу внесли изменения, – спокойно пояснил Шпора. – Гейтс не просто объявит о нашей помолвке. На празднике состоится церемония бракосочетания.

– Нет! Не может быть!

– Представь себе! Немного скоропалительно, быть может, но с нотариусом все согласовано. Викария, правда, не будет. Но уж от похорон ему не удастся отвертеться. Давненько викарий не открывал фамильный склеп Константинов. – Непонятно было, к чему относится ирония Шпоры: к смерти матери или к своей собственной.

Эллен прижала ладони к губам.

– Само собой, это большой секрет. Если мы хоть словом обмолвимся, Эли нас обоих пристрелит.

– Но почему ты согласился участвовать в этих скачках?

– Сначала мне было все равно – жить или умереть.

– А теперь?

– А теперь Рори подобрал мне прекрасную лошадь. И я буду скакать не ради моей жены или мамы и даже не ради бедняги Бевиса. – Он сжал ее лицо в ладонях. – Я буду скакать ради тебя.

– Но меня там не будет!

Он взглянул на заходящее солнце.

– Мне пора.

– Ты не можешь так вдруг уйти после всего, что сказал!

Шпора закрыл рот Эллен поцелуем, и в нем потонули и ее слезы, и протест, и испуг, и растерянность.

– Придешь сюда завтра в это же время? – спросил Шпора.

Она кивнула.

– На этой неделе состоятся Аскотские скачки, так что мне, наверное, удастся вырваться из-под надзора на пару часов.

Он поднял стопку свитеров, сложенных на пне, и стал их натягивать один за другим.

Каждый день, пока продолжались приготовления к празднику Эли и свадебной церемонии, влюбленные встречались возле Речного каприза.

Несмотря на опасность, Шпора, казалось получал удовольствие от своего маскарада, а Эллен от души смеялась, глядя на него. Он умудрялся выглядеть сексуально даже в ярко-розовой вязаной кофте и шапочке с кисточкой. Отсмеявшись, она дрожащими от нетерпения руками раздевала его.

Они плавали в реке под защитой плакучей ивы, занимались любовью и разговаривали. Он собирал ее слезы в пригоршню и говорил, что готов умереть ради нее.

– Господи, да не хочу я, чтобы ты умирал! Я хочу, чтобы ты жил!

– Я буду любить тебя вечно, даже если до конца жизни проживу с Годспелл.

– Господи, да не хочу я, чтобы ты жил с ней! Хочу, чтобы ты жил со мной. Давай уедем вместе.

– Я не могу уехать сейчас.

– А я не могу остаться.

Они лежали раздетые, никому не видимые в высокой траве, а Сноркел устраивалась на их одежде и сторожила, чтобы предупредить о приближении прохожих.

В последний вечер перед праздником Шпора прибыл не на велосипеде Шерри, а верхом.

– Это Белая Зависть, – представил он Эллен чистокровную красавицу серой масти с белой гривой.

Девушка погладила сильную белую шею и попросила лошадку выручить завтра своего седока.