Море Имен

Вдали показался полустанок. Нефритовая Электричка замедлила ход, остановилась, отворила двери. Они вышли и подождали, пока она проедет — помахали руками дяде Сёме, высунувшемуся из окна. Потом направились к лестнице, спускавшейся с края платформы…

«Это ведь наша платформа, — настороженно примечал Иней. — Та самая. Зачем мы на неё обратно приехали? Столько ехали и обратно вернулись. Опять в палатке жить будем?» Он ничего не имел против палатки, просто странно всё было. Но к папе с вопросами он не лез. Папа сутулился и вздыхал, и понятно было, что думает он о дяде Сёме и всякой печали.

Прошли по лесной тропе, свернули в положенном месте, увидели просторное поле и далеко-далеко на высоком шесте фонарь фермера. Вскоре показалась и знакомая просёлочная дорога, под ногами захрустели камешки обочины. Иней крутил головой, узнавал места. Вот тропинка к пруду. Вот покрашенный жёлтой краской дом соседа с цветниками, теплицами и резной беседкой. Вот голубой дом другого соседа, а дальше третий сосед, дом каменный с красной крышей…

А за каменным домом стояла их дача.

Целая. Целёхонькая.

— Ой, — сказал Иней и остановился.

Папа потрепал его по волосам.

— Чего — ой? — поинтересовался он.

— Это же наша дача.

— Ну да. Я ж говорил — жить на даче будем.

— Она же сгорела!

— Где-то сгорела, где-то не сгорела, — Ясень рассмеялся. — Инька! Да ну что ты жмёшься, валенком прикидываешься. Ты парень умный, дошёл умом-то, я ещё в поезде заметил. Дача класс! Всю своими руками построил! И печь сам положил. А ты как думал? Твой папа через десять лет с того света вернулся — думаешь, у тебя обычный папа? У тебя волшебный папа! Ты чего, испугался? Инька! Щелбан за испуг!

Смерклось. Осень зажгла лампу. Жёлтый электрический свет казался мертвенным и словно бы душным, как туман. В белёсом плафоне лежали дохлые мухи.

— Алик, — ровно повторила Осень, — приди в себя.

Алей взглянул на неё исподлобья.

Они сидели на Алеевой кухне, и перед обоими уже остыл чай. Алей нервно теребил хвост металлической змеи, обвивавшей его шею. Пальцы точно приклеились к чешуе.

Несколько минут назад ему звонила мать, спрашивала, нет ли новостей. У него не было новостей. Весела кротко ответила: «В милиции тоже говорят, что глухо. Лёва говорит — надо искать частного сыщика, а я уж и не знаю…». Мама ни словом, ни вздохом не укорила его, но у Алея не было для неё новостей! Он взвинтил себя до дрожи и без посторонней помощи. Чуть ли не проклял себя, самодовольного идиота, прославленного на всю Росу лайфхакера.

Надо было работать. Действовать.

— Осень, — в который раз процедил он, — не держи меня. Я пойду. Надо найти Иньку. С ним может случиться что-то плохое.

От админа Алей с Осенью уехали вместе. Держались за руки. Её прикосновение не было прикосновением девушки к парню — наоборот, оно остужало… Осень бы добилась успеха, заставив в конце концов Алея мыслить рационально, но позвонила Весела, и её усилия пошли прахом.

Осень не сдалась. Алей надеялся, что она дорасскажет ещё какие-нибудь важные вещи, выпьет чаю и поедет по своим делам. Но она заявила, что в таком состоянии его не оставит.

Теперь его девушка сидела перед ним спокойно-внимательная, будто врач или какой-то куратор, и демонстрировала своё нечеловеческое упорство.

— Успокойся, — безжалостно сказала она. — Если что-то плохое случится с тобой, Алик, Инею не поможет никто. У нас нет второго тебя в резерве.

— Хорошо, — Алей рывком поднялся, прошёл к окну, вцепился пальцами в распущенные волосы, — хорошо. Что я, по-твоему, должен сейчас делать?

Этот вопрос он тоже задавал не впервые.

Он устал повторять. Ему хотелось, чтобы Осень встала и ушла, просто встала и ушла, оставила его в покое наедине с проксидемоном и интерфейсом Старицы. Драгоценное время утекало минута за минутой. Ещё пара часов, и пойдут третьи сутки, как Иней не дома.

— Перед тем, как начинать работу, — говорила позади Осень, терпеливая как машина, — надо изучить рабочую программу. Иначе неизбежны ошибки.

— Я изучу программу в процессе работы. Осень, не держи меня.

— Я никуда тебя не пущу.

Алей обернулся. Прерывисто выдохнул и вдохнул, подбирая слова. Он искренне не хотел обижать Осень, он был ей бесконечно благодарен за всё, но сейчас ему нужно было, чтобы она ушла.

Осень смотрела на него — холодная и безмятежная.

Киборг. Инопланетянка. Искусственный интеллект.

— Алик, слушай меня, — велела она как ни в чём не бывало. — Бери блокнот, ручку и пиши план. Я диктую.

И внезапно для себя Алей вызверился.

— Осень, — рявкнул он, — не приказывай мне!

Он не вполне сознавал, что говорит. Сузились невольно глаза, кулаки сжались, бешенство ударило от сердца в мозг — и тут же пропало. Пар вышел. Алей вздрогнул, будто от озноба, и неловко умолк. Ему стало стыдно. Но слово — не воробей.

Осень медленно подняла подбородок. Дымчатые глаза её похолодели и сделались цвета светлой стали.

— Я — твой руководитель, — размеренно проговорила она. — Я ставлю тебе задачи.

Алей с усилием провёл по лицу ладонью и закрыл глаза.