Море и берег

       А обезумевшие номады в этот момент снова находились в нескольких десятках метрах от передовых рядов вражеской фаланги, но тут послышалась команда лейтенанта Кимвелла, ряды фаланги вздрогнули и начали расходиться. В центре фаланги сначала появилась трещина-разрыв, которая начала быстро расти и увеличиваться, пока не образовался большой промежуток А на флангах разрыва образовались два больших каре, которые ощетинившись остриями пик и дротиков, превратившись в подобие двух хорошо вооруженных острова.

       По инерции, ведь атака лавой не прерывалась, номады всадники стали проскакивать в образовавшийся между островами промежуток. Избежав смертельно опасного фронтального столкновения с островами каре, номады через полусотню метров всадниками номады упирались в новое препятствие, на этот раз природного характера. В этом месте просторы поляны заканчивались и она переходила в лесную чащу, которую не могли преодолеть номадские всадники. Номадам потребовалось некоторое время для того, чтобы сообразить, что впереди нет никакой дороги, а они попали в ловушку. Кочевники пытались развернуть своих верховых животных, но были лишены пространства для выполнения этого маневра, так как их товарищей с каждой секундой все пребывала и пребывало. Только очень немногим из них удалось найти лазейку среди толстых деревьев, которых великое множество сосредоточилось перед номадами в этом месте.

       Но конная атака номадов на этом не прекратилась, а продолжалась до тех пор пока в ловушке не оказалась практически вся вражеская кавалерия. Скоро пространство до леса было сплошь забито одними только всадниками, которые только прибывали и уминались, словно сельди в бочке. По сигналу Кимвелла, оба фланговых каре начали сближаться, чтобы запереть номадов и не дать им вырваться из окружения. Около четырехсот всадников номадской лавы попало в окружение, а последние ряды лавы, отрезанные фалангой от сотоварищей и оказавшиеся за пределами кольца, бестолково заметались по поляне, не зная, что предпринять и он снова попали под обстрел вражеских лучников.

       Фаланга, обращенная фронтом к противнику, имела всего два ряда воинов. Остальные воины, развернувшись лицом к лесу, сошлись в три каре, которые отдельными колоннами и с яростными воплями воинов врубились в толпу окруженных номадов и стали ее разрезать на отдельные сегменты и сектора. Конница, лишенная пространства и скорости маневра, из значимого инструмента войны превратилась в безголовую толпу, загнанную в угол для полного уничтожения. В окружении, номады вместо того, чтобы яростно сражаться за жизнь и вырываться из окружения, вообще потеряли способность соображать и защищаться, превратились в стадо безголовых баранов.

       Воинам Эль-Нассара достался тяжкий воинский труд и каждый из них старался достойно выполнять эту грязную работу. Они кололи и резали врага мечами и палашами, делали выпады пиками, стараясь сбросить всадников с верховых животных, чтобы потом добить их на земле, шаг за шагом продвигаясь вперед. Как только освобождался метр пространства, все каре, как единый воин, шагало вперед, чтобы, уничтожить очередного номада.

       Резня продолжалась до тех пор, пока каре не достигла леса, оставив позади себя горы трупов. Воины устало опустили мечи и молча, без намека на улыбку, чему уж тут радоваться, стольких людей порубили, отдыхали. Некоторые оставшиеся в живых верховые ящеры страшно ревели и били лапами, а рогом пытались подцепить проходящих мимо незнакомым им воинов.

       Но бой еще не закончился, была сделана только половина дела.

       Маги-шаманы практически не обратили внимания на то, как погибли номады, и совершенно этим обстоятельством не обеспокоились. Они в этот момент были заняты более серьезными делами, трое из них деловито сновали вокруг своего руководителя, время от времени отвлекая его от чтения какого-то манускрипта. Он же резко отмахивался от своих настырных коллег и продолжал чтение, сопровождая процесс чтения странными движения руками и головой. По всей очевидности, этот маг-шаман занимался колдовством - чернокнижием. А совсем неподалеку от шамана, по-прежнему, в плотном строю и неподвижно стояли люди в черном. Опустив головы к земле, они не обращали ни малейшего внимания, ни на шамана, ни на окружающую их обстановку. Их строй даже не колыхнулся, когда за фалангой, не так уж от них и далеко, вырезали несколько сотен номадов. До них доносились предсмертные вопли и крики погибающих кочевников, но люди в черном ни на что не реагировали. От строя этих людей веяло абсолютным мертвым равнодушием и непонятной жутью.

    2

       Наконец, глава боевых магов-шаманов оторвался от своего манускрипта, поднялся на ноги, размял затекшие конечности, поднял к верху правую руку, привлекая к себе внимание. Суетившиеся коллеги по ремеслу кинулись к нему и, образовав вокруг него равнобедренный треугольник, задрали к небу свои страшные посохи. В какой-то момент поляна затихли, перестала громко орать и бестолково метаться оставшаяся в живых сотня конных номадов.

       Неожиданно в головах воинов Эль-Нассара послышалась мыслеречь: