Море Дирака

Роберт ощутил прилив злого вдохновения. Он посмотрел на Подольского, как сапсан на суслика.

— Может быть, это и есть та самая «машина времени», заброшенная к нам из будущего? — разглагольствовал Михаил. — Осуществилась мечта фантастов, поэтов, ученых. Несколько в неожиданном плане, правда… Не мы отправились в будущее, а будущее пришло к нам в виде этой замечательной машины! Это же здорово! Об этом надо кричать, нужно трубить во все трубы, созвать конгресс…

— Погоди, — перебил его Мильчевский, — погоди и помолчи. Отставить литавры.

Подольский осекся. Он никогда не видел Роберта в подавленном состоянии. Даже не верилось, что этот бодрячок может стать таким несчастным.

— Я должен рассказать тебе все, — медленно выговаривая слова, начал Мильч. — Я не хотел об этом говорить, чтобы не пугать тебя, но раз ты уж завел речь о разглашении, то… Надо, чтоб ты знал. Это не простая штука, очень не простая. Когда я вначале сказал тебе, что она безопасна для людей, это была правда. Черный ящик не взрывается, не излучает смертоносных потоков неизвестных частиц, он химически безопасен и биологически не активен. Но есть какая-то связь… Понимаешь?

— Не понимаю, — растерянно прошептал Михаил.

Он смотрел на бледное лицо Роберта и чувствовал себя неловко, напряженно. Расширенные темные зрачки Мильчевского нагоняли на него какое-то неприятное оцепенение. Он предчувствовал, что Роберт расскажет сейчас что-то очень нехорошее, от чего потом уже никак не отделаться.

— Есть связь между теми, кто знает о Черном ящике, и самим ящиком. Роберт говорил деланно спокойным тоном. — И я свидетель тому, что такая связь может стать смертельно опасной для человека. Поскольку ты уже причастен к этому делу, я тебе расскажу всю правду.

Он передохнул, а Михаил оглянулся по сторонам и подумал: «Чертовщина какая-то! Вот луч солнца на стекле, вот чернильница, а вот журнал опытов и на нем фамилия Епашкиной обведена красным карандашом, — при чем здесь Черный ящик?»

— Я наврал тебе, будто Черный ящик найден мной случайно на свалке, продолжал Мильчевский. — Сначала я о нем узнал от Асторянова, который научил меня обращению с ним и рассказал одну загадочную историю. Я, правда, долго не верил, пока не убедился кое в чем своими глазами.

— Асторянов умер в прошлом году, еще до моего поступления в институт, сказал Михаил. — Я читал кое-какие его работы.

— Да, — кивнул Мильч, — так слушай. Оказывается, Черный ящик, или Рог изобилия, как его называл Асторянов за то, что из ящика, как из рога, сыпались всякие штучки-мучки, уже давно находится в нашем институте. Как он попал сюда, неизвестно, кажется, после войны или в конце войны его завезли сюда одновременно со всяким репарационным оборудованием. Как ты видишь, ящик ведет себя довольно произвольно. «В некоторый день и в некоторый час ящик проявил себя, и кто-то им заинтересовался. Наверное, это был неглупый человек. Он рассказал о находке доверенным лицам или даже одному доверенному лицу, но и этого было вполне достаточно. От одного ко второму, от второго к третьему. И пошло и потянулось…

— Так что же?! Почему же?..

— Они все умерли.

— Врешь!

Михаил подскочил.

— Точно я тебе говорю. Асторянов мне рассказывал, что он проанализировал ход событий и пришел к страшному выводу. Смерть обладателя Черного ящика наступала в тот момент, когда оный обладатель пытался разгласить секреты этой таинственной машины.

— Вот как, — недоверчиво усмехнулся Михаил, рассматривая говорившего. Это пахло „липой“.

— Представь себе, что я подумал точно так же, когда Асторянов начал свою беседу со мной заклинанием, чтобы я никому ни слова не говорил, даже не намекал на существование этой страшной машины. Дело было так. Аврак Кульбетович давно работал в нашей лаборатории, я его хорошо знал, приходилось даже выпивать вместе, и неоднократно, — одним словом, товарищеский шараж-монтаж, он мне не начальник, я ему не подчиненный, все хорошо, общий привет. Потом я заметил, что он ко мне присматривается. Расспрашивает о семье (а какая у меня семья!), о родителях (отец убит) одним словом, что-то выведывает. Я насторожился. Думаю: „Что это еще за милые штучки?“ Однажды у нас пошел откровенный разговор, и он сказал, что хочет поделиться со мной важной тайной. Почему именно со мной? Ну, вроде того, что мне терять нечего. Ни семьи, ни особых обязательств. Потом я поразмыслил, что Аврак оценил меня как никчемный элемент. Не очень лестно, зато правдиво. Да…

— Так что же? — нетерпеливо спросил Михаил.