Море

Агнеш вздрогнула. Опьяненная сном, с трудом возвращаясь к действительности, она выглянула в окно. На улице грозно ревели на разные лады сирены, по небу нервно метались лучи прожекторов и, словно надрываясь от кашля, рявкали зенитные орудия. Где-то в вышине, будто тысячи грохочущих подвод, проносились с гулом страшные птицы; двери и окна, как живые, казалось, плакали и дрожали. Снопы света от прожекторов и ракет осветили Агнеш. Прижимая к себе письма Тибора, она опустилась на колени, закрыла глаза и, уткнувшись головой в кресло, горько заплакала от страха.

Утро в день побега

На какие-то две-три минуты девушка забывалась тяжелым сном, но, боясь проспать, в ужасе снова вскакивала.

Светать стало рано. В четверть пятого уже довольно хорошо можно было видеть циферблат часов. В половине пятого Агнеш осторожно заперла письменный стол, спрятала письма в портфель, еще раз окинула взглядом контору и направилась к выходу. Она сантиметр за сантиметром преодолевала расстояние до двери прихожей. Ей не хотелось выходить чересчур рано, чтобы не пришлось долго выжидать на лестничной клетке. Стоя у самой двери, Агнеш попыталась выглянуть в коридор. Однако матовое стекло было настолько толстое, что ничего не было видно. Услышать тоже ничего не удавалось: во дворе царила гробовая тишина. Кто сегодня дежурный по ПВО? Боже мой, а что, если тетушка Варга… или кто-нибудь именно с этого этажа?

С бьющимся сердцем Агнеш неторопливо пробовала открыть узенькое окошко на одной из створок двери. Но образовавшаяся щелка оказалась слишком мала, и девушка ничего не увидела. Соблюдая осторожность, она продолжала терпеливо открывать окошко дальше и делала это так медленно, что если бы кто-нибудь посмотрел снизу, то вряд ли что-либо заметил бы. Щелка увеличилась еще на сантиметр, затем еще на столько же. И тут Агнеш оцепенела от ужаса. На втором этаже стоял инспектор ПВО Дюси Свобода и таращил глаза именно в ее сторону. «Только не двигаться, застыть на месте», — с отчаянием подумала Агнеш, чувствуя, как ее пробирает дрожь. Сколько это длилось, две минуты или вечность? Свобода вдруг повернулся и, сунув руки в карманы, пошел, насвистывая, проверять коридоры на этажах.

Часы показывали без четверти пять. Когда же представится случай убежать отсюда? И дождаться ли ей вообще такого случая?

Дюси Свобода уже шел обратно. Он снова посмотрел в ее сторону, затем направился к себе в квартиру. Вскоре парень вынес на балкон кресло, уселся спиной к Агнеш и, поставив ноги на решетку, как какой-нибудь турецкий паша, углубился в чтение книги.

— Отче наш иже еси на небеси, — зашептала Агнеш. Она закрыла окошко и осторожно повернула ключ в скважине. Замок снова громко щелкнул. От страха у девушки так забилось сердце, что, казалось, она вот-вот упадет. Хорошо еще, что задержалась на какую-то минуту. Медленно, очень осторожно она чуть приоткрыла дверь. Свобода все в том же положении продолжал читать. Агнеш шла, стараясь ступать как можно тише, прикрыла за собой дверь, на какой-то миг прижалась к стене, затем, так же неслышно ступая, шмыгнула на лестничную площадку. Дежурный ПВО, ничего не замечая, очевидно, горел нетерпением узнать, догонит ли шериф короля памп Билля.

На лестничной клетке никого не было. А что, если кто-нибудь появится, спеша на работу или к поезду? Было бы разумнее всего быстрее сойти вниз, спрятаться за дверью, ведущей в подвал, и дождаться, когда откроют ворота.

Крадучись, по-воровски Агнеш спустилась на первый этаж. Осмотрелась. Кругом ни души. Пробираясь к подвалу, выглянула во двор. И вдруг даже сердце перестало биться от удивления. Ворота уже были широко распахнуты, и их никто не охранял. В углу, как обшарпанные старые попрошайки, стояли мусорные корзины, заполненные доверху стручками зеленого горошка, листьями редиски.

Забыв обо всем на свете, Агнеш, громко стуча каблуками, побежала под свод ворот, к выходу. Она была несказанно рада, что ей наконец посчастливилось выбраться на свободу. На улице движение еще не началось. Пустынный переулок продолжал спать после трудной ночи, лишь на углу проспекта Андраши с грузовика сносили тяжелые ящики. Пройдя мимо Оперного театра, Агнеш свернула на пустынную улицу Лазар, остановилась у водосточного колодца и принялась бросать в него клочки изорванных ночью писем. Подобно крохотным снежинкам, падали они вниз и исчезали в грязной воде канализации. Последнюю пригоршню она прижала к своему лицу. Затем все кончилось. Оставив позади улицу Лазар и выйдя на проспект Вильгельма, Агнеш обнаружила в кармане засушенную гвоздику. Это из того букета, который принес ей Тибор в тот памятный воскресный вечер. Она зажала в руке поблекший и утративший запах цветок, погладила его и снова спрятала в карман.

И Агнеш решила не уезжать из Будапешта. Ей вспомнился склад. Как это она забыла о нем, об этом складе!

А между тем сколько раз он служил ей убежищем и любимым местечком еще с детства!