У Джерадина сложилось впечатление, что если он пошевелится — если широко раскроет рот, чтобы вздохнуть, — то мгновенно упадет в яму, полную тьмы. Она наполняла комнату вокруг него, металась между иллюзорным Мастером Барсонажем и его мебелью. Все, что Джерадин когда—либо делал, было ошибкой. Разве не так? С практической точки зрения он доставил сюда Теризу лишь для того, чтобы Мастер Эремис мог захватить ее на пике ее силы, в миг, когда она была наиболее беззащитна. Какой триумф, звездный час великолепной жизни. Все пошло наперекосяк с того самого дня, как умерла мать и он поклялся,
И, тем не менее, он не мог заставить себя остановиться. От одной мысли сдаться, отступить перед Мастером Эремисом ему стало дурно. Он должен что—то предпринять…
Бунт против
— Почему Леббик? — Это был не тот вопрос, который ему хотелось задать, но близкий к цели. — Почему они отвернулись от Леббика?
Мастер Барсонаж пожал массивными плечами.
— Служанка Саддит. — Эта тема была ему неприятна. — Он избил ее… избил почти до смерти. Покалечил.
Внезапно, словно Барсонаж пробормотал слова и сделал жесты, нужные для воплощения, слабость Джерадина исчезла. Вокруг него больше не было черной ямы; осталась лишь комната, которую он так хорошо знал; сумрачная комната, углы которой погружены во тьму, словно тайные ходы.
— Мастер Барсонаж, — Джерадина отчасти изумило собственное спокойствие, — почему он избил ее? Как все это началось — эта серия «совпадений»? Что она натворила?
Любопытство Джерадина изумило магистра. Он мгновение медлил в нерешительности, словно соображал, не перевести ли их разговор на более благодатную почву. Но когда увидел лицо Джерадина, то убедился, что нужно ответить.
— По слухам, в ту ночь, когда исчезла леди Териза, она забралась к нему в постель. Сама она утверждала, что пожалела его и решила помочь ему расслабиться в трудную минуту. Те, кто сомневались в ее рассказе, — а их осталось немного, после того как узнали, насколько она изуродована — говорили, что Саддит предложила ему себя, чтобы добиться положения старшей горничной.
И снова Джерадин едва не вспылил.
— И это
— Джерадин, — лицо Мастера Барсонажа окаменело, глаза засверкали. — Вы уже больше не пригодник. Нельзя отрицать, что вы стали Воплотителем. Но я — по—прежнему магистр Гильдии. И могу ожидать уважения к себе.
Я признал свою ошибку. Я не видел опасности для вашего зеркала. Но больше я ничем не заслужил вашего гнева.
Джерадин с трудом взял себя в руки.
— Простите, — процедил он, не в силах разжать челюсти. — Я не собирался обвинять вас. Я просто очень обеспокоен судьбой Теризы. — И тут же спросил: — Вы хотите сказать, что
Магистр некоторое время изучал Джерадина, затем решил, что нужно до конца испить эту чашу. Снова пожав плечами, он ответил:
— Связь Мастера Эремиса со служанкой, естественно, интересовала меня. Но это было всего лишь смутное подозрение — и ничуть не свидетельствовало о предательстве. Кроме того, его публичная демонстрация преданности производила впечатление. Я почти, — честно признался он, — отмел свои подозрения.
Но когда ваш брат Артагель пришел и побеседовал со мной…
Джерадин, сдерживаясь, молча слушал.
— После того как леди Териза продемонстрировала свой талант, — пояснил Мастер Барсонаж, — Гильдия охотно начала трудиться, выказывая заинтересованность, которую всегда требовал король Джойс. Уважая ограничения, которые он установил для нас с самого начала, мы принялись искать средства защиты, пути к спасению Орисона, а может быть и Морданта—возможности противостоять или помочь вам и леди, когда мы узнали всю правду о вас.
Чуть улыбнувшись, магистр отвлекся:
— Принц Краген готов был сломать ворота Орисона, когда вы остановили его. Могу заверить, что ему не удалось бы проникнуть в замок без моего позволения. И он продолжал:
— В этой работе Мастер Эремис вначале не принимал никакого участия. Предположительно он отдыхал, после того как подорвал свои силы, наполняя резервуар.
Джерадин затаил дыхание.
— Но через день после бунта он пришел ко мне и заявил, что готов выполнять свои обязанности в Гильдии.
Он не знал, что за несколько дней до этого у меня состоялась долгая беседа с Артагелем.
Артагель сообщил мне, что, несмотря на всю очевидность доказательств, Смотритель Леббик убежден в вашей невиновности. И виновности Мастера Эремиса. Его доводы были убедительны. В устах Артагеля они казались крайне убедительными.
Мастер Барсонаж вздохнул: