Мораль в GQ

345 метра в длину. В полтора раза больше «Титаника». Гудок летит за 16 км. В Нью-Йорке расширяют причал: не умещается. Создан по заказу Cunard Line, владевшей «Титаникой». Вообще самый большой и самый шикарный лайнер в истории. В октябре 2003-го вышел на испытания. 1430 кают, 2620 пассажиров, 5 бассейнов, планетарий - известно все, кроме числа спасательных шлюпок. Не чудо техники и не мишень для террористов. Просто очередное доказательство того, что мир взыскует Золотого Века, а когда не находит - создает. Вложите в Петербург те же $800 млн. - будет тот же непотопляемый результат.

Скутер

Вошедший в городскую моду мотоскутер продолжает список предметов, якобы облегчающих передвижение в городах. До это был самокат (фигня: большой расход энергии, приезжаешь в поту), ролики (у них, к сведению, отсутствует тормоз), байки (самоубийство). Скутер не спасает от дождя; его, вопреки легенде, тормозят менты; а в пробках машины утрамбованы беспросветно. На самом деле, скутер - городской прикол, стильное излишество, цитата из Италии 50-х. И ты, типа, молодой Марстрояни, и Лоллобриджида, натурально, невдалеке. Особенно, если сжимаешь бедрами «Осу», Vespa, творение компании Piaggio: самый правильный и самый продаваемый скутер мира, явленный этому миру еще в 1946-м.

Phoning programmes

«Телефонные программы» - треп со слушателями по телефону - устроили революцию в российском FM-эфире, куда раньше звонили либо заказать песню, либо передать привет. В phoning programmes не задают вопросов, а делятся соображениями об инвестициях или страхе смерти. Как жанр родились в Великобритании, где до сих пор невероятно популярны. Самая безбашенная в России программа - «Телефонное право» - идет в семь вечера на «Маяке-24». Несмотря на советский брэнд, обсуждают все - от влияния фелляции на становление метросексуальности до вливания карманных денег в детей. Дозвониться, высказаться смешно и кратко - оказалось весело и круто.

Пылесос-автомат

Адская черепаха за пару тысяч долларов, мечта стильного холостяка. Круглая банка сама передвигается по дому, сама наводит марафет, сама огибает препятствия, сама находит розетку и подзаряжается. Идеал для не загаженных мебелью студий. Гудящее напоминание, что проектирование помощников человека по образу и подобию человека нетехнологично. Что любая экстраполяция образов и подобий ущербна в силу ограниченности образов и подобий. За исключением разве искусства, в коем сам процесс эстетизации выполняет роль буфера, парашюта… Ну, и т.д., о чем обычно рассуждают стильные холостяки, когда не надо париться с уборкой лофта.

Вертолет перед входом в «Крокус-Сити»

Действительно, стоит вертолет. Мелкая стеклянная стрекоза. Образец товара. Можно купить. Ну, забежать в «Крокус», этот Парфенон с клинической манией величия, купить башмаки на высокой шнуровке, шапочку вязаную для катка и, до кучи, геликоптер. Провинциала, кстати, до сих пор поражает, что в подземном переходе в Москве можно купить мобильник, телевизор, микроволновку и дубленку. Для него это штучный товар, покупка - событие, а тут бесстыдно выпущенные кишки потока и индустрии.

Поздравим себя: у нас на вертолет больше, провинциальности на единицу меньше.

Монорельсовая дорога в Москве

Начнется у метро «Тимирязевская», со временем уткнется в Ботанический сад, свяжет Телецентр и бывшую ВДНХ. С января 2004-го начнет работать по графику метро, но долго будет выглядеть аттракционом, вроде фуникулера на Воробьевых горах. В действительности пройдет по мозгам, в которые с детства вбито, что метро - эскалатор, шахта, глубинное залегание, мрамор, мозаика, два рельса. По данной причине и эталонному снобу следует, одевшись неброско в casual, хоть раз проехаться в надземке, чуть отрывая взгляд от Уэльбека в сторону объединенных Benneton’ом девчонок, зашуганных тверских семейств, пролетариев в кожанах, старушек в букольках и таких же пожирателей модных чтив. В жизни появился новый путь.

Без мусульман, китайцев и без нас

Вопреки популярному убеждению, а вернее сказать - заблуждению, наука история наукой не является. Она - забава ума, занятие богатых бездельников, не чуждых мыслей об обществе. Будь иначе, существовала б история будущего. К ней обращались бы, как к сводке Гидромета или к хирургу.

А все потому, что историк не смотрит на мир с точки зрения, так сказать, биохимии: нет, он уперт в политику, религию, и экономику (вторичные от биохимии производные). Свою завесу будущего он раздвигает, как дикарь молит у резного чурбана: дай дождь. Ведь прошлый раз молил, и был. Ан нетушки: прошлый раз были муссон, пассат, циклон; сейчас же молись не молись - будет тебе на сезон засуха.

Точно так же страшилки наших дней для будущего непригодны.