Мор

— А почему, собственно, нет? — пожал плечами Паре. — Но учти: нам совершенно не нужны неожиданные осложнения. Поэтому для начала разыщи настоящих убийц и позаботься о том, чтобы они, будучи пойманными, не стали откровенничать с дознавателями.

— Ясно, — кивнул я. — Кто введет меня в курс дела?

— Все уже на месте. Валентин Дрозд собирает информацию в городе, а Гуго и Берта встретят тебя в «Жареном петухе» — это постоялый двор у переправы через Влану.

— Валентин — что делает?

Валентин Дрозд, шпагоглотатель и метатель ножей, приданный нам после безвременной кончины Альба, был конченым пройдохой, и доверять ему какое-либо расследование не стоило ни при каких обстоятельствах.

— Не беспокойся, патент дознавателя надзорной коллегии фальшивый. В случае провала бумаги просто растворятся в воздухе. Как и Дрозд. И ты вместе с ним, уж не обессудь.

— А Ланье в курсе, что мы в качестве прикрытия используем его ведомство?

— Кто знает, о чем господин Ланье в курсе, а о чем нет? — улыбнулся Малькольм и протянул мне замшевый мешочек. — Взгляни лучше на это.

Я развязал тесемку и вытряхнул на ладонь перстень с рельефным оттиском символа Изначального Света.

— Бесов праздник! — только и выдохнул я.

— Не сквернословь, — ничуть не удивился подобной реакции Малькольм. — Официалу ордена Изгоняющих не подобает вести себя столь непотребным образом.

— И за что мне такая честь?

Пусть официалы — светские лица, привлекавшиеся монахами для расследования преступлений против ордена и веры, — и не обладали властью самостоятельно вершить правосудие, но получить серебряный перстень простому шпику не светило ни при каких обстоятельствах.

— Из-за той истории с зеркалами Его Преосвященство проникся к тебе истинной симпатией, — улыбнулся Паре.

— Странное выражение благодарности, — пробурчал я и поежился, припомнив оборотней, воровавших чужие отражения.

Жуткие были типы. Неудивительно, что перепуганные вельможи все как один кинулись испрашивать у монашеской братии благословения для своих домашних зеркал, и доходы ордена в один миг подскочили едва ли не вдвое. А поскольку хрупкому стеклу свойственно биться, золотой поток хоть и обмелеет, но окончательно не иссякнет никогда.

— Не назвал бы это благодарностью, — возразил Малькольм и кинул мне на колени свиток, перевитый синей лентой с сургучной печатью на конце. — Приказ о твоем утверждении. Учти — должность проходит по всем церковным реестрам.

Вот радость-то! Вместо одного хозяина два стало! Но деваться некуда, от такой чести не отказываются.

Ладно, как изрек кто-то из проповедников, «кому больше дано, с тех больше и спрашивают». Прорвемся.

— От ордена в Рживи кто-нибудь будет? — уточнил я и вытащил из-под сиденья потрепанную дорожную сумку. Убрал в потайное отделение свиток и выглянул в окошко. Вдоль дороги уже протянулась серо-синяя лента реки. Подъезжаем.

— Разобраться в ситуации прислали брата-экзорциста. Недавний выпускник, ничего пока еще собой не представляет.

— Мне с ним сотрудничать?

— Не дай ему натворить глупостей.

— Хорошо.

— И учти — это не просьба, а приказ. У меня на этого паренька определенные виды.

— Ясно.

— Празднование состоится через пять дней. Я сейчас еду в Кланицу, там и буду ждать вестей. Не подведи.

— Уж постараюсь.

— И вот еще что… — Малькольм Паре вытащил из саквояжа несколько обгорелых листков и протянул мне. — Держи.

— Это еще что?

— Небольшая премия. Думаю, тебе будет интересно ознакомиться. Только после спалить не забудь.

— Непременно.

— Ну все, беги. Удачи.

Кучер придержал перед мостом лошадей, и я прямо на ходу выпрыгнул из кареты в дорожную грязь. Сунул хрупкие листочки во внутренний карман, закинул на плечо лямку сумки и зашагал вдоль берега по раскисшей после дождей тропинке.

Ознакомлюсь, почему не ознакомиться? И сжечь не забуду, уж будьте уверены. За некоторую писанину и самого на костер отправить могут, мне ли не знать…

2

Солнце припекало короткостриженый затылок, грязь жадно чавкала под сапогами, я размеренно шагал вдоль берега и поглядывал по сторонам.

Слева река, справа поле. С поля веет теплым ветерком, с реки тянет сыростью. Запахнешь плащ поплотнее — упреешь, распахнешь — тут же неуютная прохладца под одежду забирается.

И настроение на душе тоже непонятное. С одной стороны, задачу поставили яснее некуда, с другой — действовать придется на свой страх и риск. И пусть прикрытие Малькольм обеспечил по высшему разряду, всегда остается мизерный шанс быть схваченным за руку. И тогда Себастьян Март со товарищи просто растворится в воздухе, будто его никогда и не существовало вовсе.