Мор мечей

Отряд поднялся на вершину низкого пологого холма, с трех сторон окруженного ручьем. Никто не сказал ни слова, но все принялись сбрасывать с плеч мешки и одеяла. Ирк Льюин, кажется, был за старшего, но он ничего не говорил. Палкой он наметил на земле контур, а Ланторн достал очень маленькую лопатку и начал копать яму. Остальные срезали сучья, а кто-то ушел подальше за хворостом. Шумели гораздо больше, чем на ходу, но никто ничего не говорил.

Ирина редко чувствовала себя настолько бесполезной. Но скоро ее заметил Ланторн.

– Набери воды во все чайники. И найди местечко почище!

Она кивнула, собрала четыре медных чайника и потащила их к ручью под лагерем.

Скоро она оказалась в лесу совсем одна. Она слышала, как наверху ставят палатки, но рядом с ней никого не было. Она поняла, что может сбежать. Конечно, все ее спутники умели жить в лесу, ее бы поймали через несколько минут. А если бы и не поймали, она осталась бы одна в землях Диких. Глупо.

Но она все равно смотрела в лес.

Наполнив чайники, она отнесла их наверх, по два за раз.

Ланторн смастерил треноги из сырых веток, подвесил чайники на легких цепочках. Вода грелась над спрятанным в яме костром, почти незаметным даже с расстояния в несколько шагов. Дым поднимался к кронам деревьев.

Льюин обратил внимание на ее любопытство.

Нас не должны заметить враги, – сказал он на высокой архаике. – Иногда мы вообще не готовим горячего.

– Дождаться не могу, – отозвалась Ирина.

Появились двое пришедших из-за Стены с убитым олененком. Он был очень хорошенький, так что Ирине стало больно, и она отвернулась. Льюин, который наблюдал за ней, улыбнулся жуткой иркской улыбкой.

– Помоги мастеру Ланторну разделать добычу. Это нелегкая работа.

Ирина смутилась.

– Я… думала, что ирки не едят мяса.

Льюин открыл рот, полный острых зубов, как будто дразнил ее.

Ланторн, не обращая на них внимания, вытащил тяжелый короткий тесак, похожий на мясницкий топорик. Длиной он был где-то с мужское предплечье, а шириной – с ладонь Ирины.

– Растопку делать хорошо, – ухмыльнулся он. – И боглинов рубить, если придется.

Крек зашуршал надкрыльями.

– Да и человеческую голову можно срубить. Чтобы съесть. – Странные четырехчастные губы зашевелились. Ирина понадеялась, что это улыбка.

– Ты прав, парень. Разделать человека этим тоже несложно. А вот всякое придворное фехтование… не по мне. Давайте пока снимем шкуру с малыша.

За этим последовал один из самых омерзительных часов в жизни Ирины. Олененок напоминал ей ребенка. Собственными руками она помогала его свежевать, старательно отделяя мерзкие волокна, прикреплявшие шкуру к мясу. Нож ей одолжил один из пришедших из-за Стены. Он улыбался ей, и эту улыбку она сочла бы дружелюбной, если бы не тряслась от ужаса, прикасаясь к трупику. Но багрянородная принцесса не могла показать свой гнев или отвращение.

По крайней мере, она очень старалась.

Ланторн отрезал бедняжке ножки и содрал с него шкуру. Потом тельце пришлось вскрыть, и лучник опять заставил Ирину заняться этим. Она задерживала дыхание, сколько могла, но потом все же вдохнула. Она почувствовала себя грязной из-за запаха и тепла внутренностей, из-за остатков последней трапезы.

– Осторожнее, девочка, это печенка, и мы ее съедим. Хорошее мясо.

Ланторн ухмылялся, глядя на ее неловкие движения. Она заставила себя воткнуть нож глубже, чтобы закончить уже эту мерзкую работу. Он накрыл ее грязную окровавленную руку своей, чистой.

– Нет, девочка. Не так сильно. Проткнешь этот пузырь, и все мясо будет в моче. Еда-то добрая. В твоем городе богачи платят кучу денег за таких крошек. А нам она досталась даром, за стрелу-другую.

Ее передернуло. Она не понимала, дразнит ли он ее или ему правда доставляет удовольствие разделка мертвого зверя. Она снова занесла нож.

– Нет! – резко сказал он. – Осторожнее.

Она оттолкнула его руку. Это было уже слишком – кровь на руках, внутренности, его слова. Резать, но осторожно? Как это?

– Стой, черт тебя возьми! – Он схватил ее за руку.

Она разрыдалась. Слезы пришли внезапно, она не могла их сдержать и от этого злилась только сильнее. Она терпеть не могла показывать слабость. Теперь все вокруг думали, что она слабая. Она вытерла глаза, измазав лицо дрянью, и рассердилась окончательно.

Ланторн отнял у нее нож и легко закончил разрез.

– И нечего плакать, дамочка.

Она опустилась на колени, всхлипывая и ненавидя все вокруг.

Следопыты оказались гораздо вежливее, чем она ожидала от таких суровых людей. Большинство отвернулось. Никто ее не дразнил. Она вытерла подолом простого льняного платья лицо, а потом руки. Что-то осталось на мокасинах.

Внутренности олененка мягко шлепнулись на заранее собранную кучу листьев. Ланторн сделал круговой разрез под хвостом, чтобы вытащить оставшееся. Потом подсунул руки под листья, поднял блестящий, мерзкий ком и отшвырнул прочь. Бросок вышел такой сильный, что кишки, разворачиваясь на лету, упали прямо в ручей.

В воде кто-то немедленно зашевелился. Нельзя сказать, чтобы она закипела, но глубокая заводь, где Ирина брала воду, оказалась обитаемой.