Монстры. Битва кланов

Она села, устало прислонилась спиной к стене и тотчас задремала. Ее лицо, руки, спина и грудь – все были иссечены градом, песком и камнями, но она как будто этого не замечала. Огонь, найдя новую пищу, затрещал с удвоенной силой. Хиса сняла свою изрядно потрепанную накидку и бережно укрыла ею спящую дочь. Остальные, у кого еще оставалась одежда, последовали ее примеру. Уроду нечем было укрыть подругу, и он лишь осторожно отодвинул ее от холодного гранита и сел между нею и каменной стеной. Он согреет ее своим теплом, а завтра будет то, что будет.

* * *

С тех пор, как у семьи появился огонь, жизнь на Острове изгоев стала не в пример легче. И не только для Урода, которого теперь все зауважали, – для всех обитателей пещеры на южном склоне. Теперь по вечерам добычу всех охотников клали в общий котел с кипящей водой, и каждый получал от Хисы щедрую порцию горячей похлебки в глиняной миске, которые Медведица мастерски лепила и обжигала на костре. Даже в самые холодные ночи около обложенного камнями костра было тепло. Правда, теперь с наступлением темноты спать укладывались не все, – у костра всегда оставался бодрствовать дежурный, который должен был следить за огнем и вовремя подбрасывать хворост. Огонь бережно хранили, не давая ему угаснуть ни днем, ни ночью.

Однажды, было уже глубоко за полночь, Урод внезапно проснулся от непонятного чувства тревоги. Осмотревшись, благо всегда хорошо видел в темноте, он понял, что произошло. Дежуривший у костра Ном задремал и, видимо, давно, так как огонь уже потух, и еле-еле виднелось только несколько искорок на головешках. Спешно вскочив на ноги, Урод буквально чудом сумел не только вернуть огонь к жизни, но и не разбудить никого из семьи, кроме, разумеется, Нома. После чего отправил Буйвола спать, а сам дежурил за него до утра, то и дело тревожно поглядывая на костер, и многое передумал в ту ночь. Как же вовремя он проснулся! Только сейчас Урод понял, насколько важен для него огонь, как ужасно было бы лишиться тепла и горящей пищи. Да, без всего этого можно жить, точнее, выживать… И у него получалось приспособиться к любым условиям, но все же Урод страстно желал такой жизни, в которой не нужно было бы ни к чему приспосабливаться. Такой, где можно было бы вдоволь есть жареное мясо, носить удобную одежду и обувь, спать на мягких шкурах, иметь много хорошего оружия и разных красивых вещей, жить в надежном и комфортном доме вроде тех, которые он видел, когда они с Обсидианом летали над островом Обезьян. А еще – обладать большой силой и властью, чтобы его не только уважали, но еще и беспрекословно слушались и боялись, как самого могущественного вождя. В той, прошлой, жизни на Геаре, когда у него был свой летающий островок, Обсидиан не раз намекал, что со временем Урод сможет всего этого добиться. Что он однажды станет вождем и подчинит себе всю Боудику… Но теперь, когда судьба забросила его на Остров изгоев, о каком-то благополучном и тем более успешном будущем можно было только мечтать.

О проступке Нома Урод не сказал ни слова никому, даже Тейе, хотя обычно делился с ней всем. Но вечером, когда семья собралась – после охоты, он объявил во всеуслышание, что у него есть предложение: дежурить у костра не по одному, а по двое, особенно ночью. Урод объяснил, что один дежурный легко может заснуть – и тогда семья навсегда лишится огня. Тейя тут же горячо поддержала его, к ним сразу же присоединились Ном и Хиса, а потом и Догур признал, что это хорошая идея, и сразу же назначил двух дежурных на первую половину ночи – Бади, Медведя с белой шерстью, и хромого Волка Улу.

После ужина, когда все уже собирались спать, Ном отозвал Урода в сторону, сказал: «Можешь считать меня своим другом» и протянул раскрытую ладонь. И Урод пожал ее не без гордости. Еще бы – впервые в жизни ему предложили дружбу. И не мальчишка, а взрослый воин, прошедший в своем клане испытания, пусть его потом и изгнали из родного племени.

Шло время, Урод взрослел, мужал, рос и раздавался в плечах, на его теле появились волосы, а шевелюра на голове стала более густой и жесткой и даже начала отдаленно напоминать львиную гриву. Но лицо оставалось прежним – с чертами женщины, а не мужчины-Льва. Это сильно огорчало, и никакие заверения Тейи о его привлекательности не помогали. Урод – понимал, что его подруга слишком пристрастна, слишком хорошо относится к нему, чтобы быть объективной. Юноша догадывался, что чувства Тейи к нему не похожи на те, которые он сам испытывает к ней. Да и некоторые члены семьи, такие как Волк Улу и Медведь Бади, уже не раз намекали Уроду, что Тейя может стать его женой. При всем ее внешнем безобразии Тейя была девушкой и к тому же славной девушкой, так что многие в семье считали, что Уроду повезло. Но сам он, хоть и чувствовал привязанность к Тейе, но видел в ней только друга. Особенно с тех пор, как в семье появилась рыжеволосая Маару.