Монстром буду я

Руки у него большие, мозолистые, словно у рабочего, а не нежные и хрупкие, как у отца. Я к тому, что вот такими руками свернуть мою шею — раз плюнуть. Упираюсь ладонью ему в грудь, но толку от этого никакого. Воздух раскалён, задерживать дыхание больше не могу. Каждый вдох отдается кашлем, что душит меня, но из-за рук на моей шее возникает ощущение, что монстр меня душит. Дергаюсь, пытаясь скинуть их, но это бесполезно. Глаза слезятся, слезинки скатываются по щекам, и это так противно, ибо я по настоящему не плачу! Как бы мне плохо не было, я бы не стала плакать! Перед ним так точно! Монстр с интересом смотрит на меня, наслаждаясь моей беспомощностью. Не сомневаюсь, вид чужой боли приносит ему удовольствие. От злости успокоиться тяжело, кашель не останавливается, дышать почти нечем. Монстр удерживает, дабы не скатилась с его колена обратно в канаву, но сейчас канава кажется предпочтительней его компании. Он снова прижимается к моим губам лишь тогда, когда у меня от кашля заплясали черные точки перед глазами. Жадный судорожный вдох от меня, а затем ещё и еще, теперь я цепляюсь за него, как за спасительную соломинку. Так продолжается всего несколько вдохов, пока не понимаю, что именно этого он и добивался. Он хотел, чтобы я поняла, что без него, без его помощи я просто не выживу.

НО Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ОН ПОМОГАЛ!!!

Кусаю его губы до привкуса солоноватой крови и с полным ярости и отчаянья криком. Ненавижу его!!! Он дергается вперед, почти вминая меня спиной в свое колено, и так крепко сжимает руками шею, что не то что сделать вдох, даже кашлять не могу. Мои губы прижаты к его, но я больше не пытаюсь получить от него спасительный воздух, наоборот поджимаю их, кривясь от злости. Мы смотрим друг другу в глаза, ведем молчаливый бой. Его взгляд словно приказывает подчиниться, иначе никакой пощады не будет. Либо подчинение, либо смерть — другого выбора он мне не даст. Воздух заканчивается и, пребывая в молчаливой схватке с монстром, ничего не остается, как судорожно вдохнуть носом раскалённый воздух. Теперь точно понимаю, почему до этого дышала исключительно ртом: так больно, что смерть уже не кажется единственно правильным решением. Жмурюсь, закрывая нос рукой и молча страдая от боли. Какой горячий воздух, и как монстр вообще им дышит? Почему его дыхание и тело намного прохладнее моего? Как такое вообще возможно?! Нашла, когда о такой ерунде думать, здесь жизнь моя решается, а я пытаюсь разобраться какого он вида.

Одна его рука отпустила мою шею и слегка сжала мой нос. На мгновение показалось, он хочет меня задушить, пока не поняла, что его намерения совсем другие. На удивление от прохладной кожи серенького стало лучше, боль уменьшилась.

И что это, чёрт побери, означает? Я ему сдалась, что ли? Судя по взгляду, он о том же подумал и выразительно так подался вперед, ну я и повторила за ним, намереваясь ещё и верхнюю губу прокусить или подышать, тут уж как повезет.

Мои пересохшие и израненные губы коснулись его, а затем, только собралась его куснуть, как он отстранился. Мои губы еле ощутимо проехались по его, будто мы как в сказках поцеловались. Ничего, он у меня ещё получит! Попыталась укусить снова, но монстр сделал тот же маневр.

Да как у него получается?! Со стороны может показаться, будто я его так целую! Мне что первого позора в жизни не хватило?! Так лучше уж совсем задохнуться!

Поджимаю губы, дергаюсь назад, но рука на шее не позволяет отклониться. Тогда он снова подается вперед, делаю вид, что собираюсь укусить, но не кусаю — на самом деле целую. Воздух закончился, и как бы ни было противно, он мне снова нужен. Уговариваю себя, что так надо, чтобы бдительность монстра усыпить, вместо того чтобы продолжать использовать его как фильтр воздуха, чмокаю его. Не пытаюсь укусить, а именно чмокаю, закрыв плотно веки, дабы не видеть его. Мои губы, что снова касаются немного влажных и прохладных губ монстра, чуть приоткрыты, чтобы замаскировать за поцелуем ещё один жадный вздох. Старательно делаю вид, что не заметила, как он напрягся всем телом и как жестко сжимает мою шею, так пока и не решив, что со мной делать. Ну же, мне надо чтобы он не следил за моими движениями, я ведь до сих пор чувствую рукоять ножа, спрятанную за воротом кожаной куртки. От жары пот стекает по лбу и скулам, ужасно болят обожженные горло и нос, щеки почти во всех смыслах этого слова буквально горят огнём, в голове небольшой туман, словно меня опоили. В ушах бьется сердце, но я не боюсь, причина этого какая-то другая. Может быть яд? Вдруг тот зверь быть ядовитым? Да, я готова думать даже о том, где Маратик пропадает, лишь бы не о том, чем занимаюсь.

Нет, не могу, до чего же мерзкий у него язык! Боюсь, моя реакция выдала меня с головой, но, когда поспешно отпрянула, почти вытянув нож, монстр встряхнул меня.

— Я же приказал тебе не трогать меня! — прошипел он, явно давая понять, что сейчас поплачусь за ошибку.