Монстр (ЛП)

Мои руки сжались в кулаки, когда из моего горла начали вырываться стоны, громкие и неистовые. Он отпустил мои руки, поднялся к плечам и схватил их, используя, чтобы дать ему больше рычагов, когда он продолжал свои неустанные, устойчивые толчки.

— Вот и все, — сказал он. — Чувствуешь, как твоя киска сжимает меня? — спросил он. И он был прав. Я чувствовала напряжение, угрозу забвения. — Иди за мной, куколка. Позволь мне услышать, как ты выкрикиваешь мое имя.

Его член погрузился глубоко.

И тогда я это сделала.

Жестко.

И громко.

Выкрикивая его имя на таком уровне, что у меня заболели уши, когда моя плоть сжалась в быстрой последовательности импульсов. Сквозь это его толчки ничуть не колебались, и не замедлились, просто продолжали врезаться в меня сильно и быстро, так что, прежде чем оргазм полностью утих, он снова нарастал.

Как он и обещал.

И, как он и говорил, мои стоны стали сдавленными, глотая воздух, когда мои ноги начали сильно дрожать, заставляя его руки соскользнуть с моих плеч и обхватить меня за талию, притягивая меня к себе, чтобы удержать меня в вертикальном положении. Его зубы впились в мочку моего уха, когда он схватил мою грудь, впиваясь, когда его толчки стали (если это было возможно) сильнее и быстрее. Требуя моего освобождения, чтобы он мог добраться до своего.

Он сжал мои соски, когда его член выскользнул наружу. К тому времени, как он снова наполовину погрузился в меня, мое тело взорвалось оргазмом, от которого у меня все побелело, рот открылся, чтобы закричать, но ничего не вышло.

— Да, черт возьми, — прорычал он, когда я прошептала его имя, все мое тело сотрясалось от оргазма.

Я почувствовала, как он напрягся, глубоко войдя, когда его дыхание вырвалось из горла, и он кончил на последних волнах моего оргазма.

Глава 12

Брейкер

Я хотел подойти к ней. Когда она рассказывала мне о своей маме. Я почувствовал печаль в ее словах. Воздух вокруг нее был тяжелым от этого. Но вместе с этим была та странная аура отстраненности, которую она всегда носила. Как будто ей нужно было вычеркнуть себя из уравнения. И я впервые задумался, может быть, дело было не только в том, какой она была. Возможно, это был защитный механизм, способ выжить, когда она была сама по себе. Может быть, это была не настоящая Алекс Миллер.

И я поймал себя на том, что хочу узнать настоящую.

Но я также знал по странной пустоте ее слов и по тому, как она держала свои плечи, что она не впустит меня. Если бы я подошел к ней, она бы отпрянула. Поэтому я остался посреди кухни и слушал. Даже несмотря на то, что это немного убивало меня, чтобы дать ей немного силы. Или некоторой эмоциональной честности.

Затем она, наконец, закончила говорить. Я не мог с этим бороться. Я подошел к ней. И я обнял ее. Она растворилась во мне на минуту, позволив обнять ее, прежде чем я почувствовал, как она внезапно напряглась и отстранилась.

Потом она переключилась и начала, как обычно, болтать.

И, ну, Алекс, будучи болтливой, была почти такой же горячей, как Алекс, краснеющая, или Алекс, целующая меня в ответ, как будто ее никогда раньше не целовали.

Я просто ничего не мог с собой поделать.

Очевидно, она тоже не могла.

Видеть, как она склонилась над моей стойкой, задрав задницу, приглашая меня войти. Да, наверное, это самая горячая вещь, которую я когда-либо видел в своей жизни. Быть внутри нее, слушать ее стоны, слышать, как она зовет меня по имени, когда ее киска сжимает мой член… Да, это стоит того, чтобы пройти через все это дерьмо, которое, несомненно, произойдет с нами обоими из-за этого.

Ее руки поднялись и обвили мою шею после этого, мои прижимали ее ко мне, когда ее дыхание успокоилось, и ее ноги стали достаточно устойчивыми, чтобы держать ее без поддержки. Я схватил ее футболку и вернул ей, взял свою одежду и направился в ванную.

К тому времени, когда я вернулся, она уже нарезала стейк ломтиками на тарелках рядом с большими кучами картофеля.

Увидев, как я приподнял бровь, она наклонила голову, слегка покраснев. — Если я не была голодна раньше… то теперь точно, — призналась она тихим голосом, отчего в моей груди раздался смешок. Не то чтобы я был человеком без чувства юмора. Черт возьми, когда твой лучший друг — кто-то вроде Шотера, у тебя постоянно будет болеть бок. Но в ее неловкости было что-то одновременно чертовски сексуальное и уморительно милое. Я никогда не ловил себя на том, что смеюсь с женщинами (или над ними). Моя реакция на Алекс была другой. Новой. Интересной.

— Куда ты направляешься? — спросил я, наблюдая, как она проходит мимо меня с тарелками, минуя стулья, стоявшие у островка, мимо гостиной и направляясь в холл.

— Решила, что мы поедим в постели, — сказала она, даже не потрудившись обернуться.

— Кровати предназначены для секса и сна, — сказал я, наблюдая, как она замирает и поворачивается ко мне.

Ее брови были приподняты, на губах играла растерянная улыбка. — Что?

— Секс и сон. Как правило, в таком порядке. Ты не ешь в постели.

— Почему, черт возьми, нет? — спросила она, махнув рукой с тарелкой в сторону.

— Ты серьезно ешь в своей постели?