Монстр

– Расскажи мне, как тебя ранили, – тихо и спокойно попросила я, надевая одноразовые перчатки.

Он рассказал. Его подстрелил один из солдат Сэма на территории, принадлежащей русской мафии – или принадлежавшей в прошлом, пока не вмешался Сэм. Руслан выполнял поручения Василия Михайлова, который, как я поняла, был местным младшим боссом. Сэм со своей свитой пришел пригрозить Василию, и ситуация вышла из-под контроля.

– Почему же Василий не оказал тебе медицинскую помощь? – Я нахмурилась. – Ты его солдат, а не Сэма.

Мальчик улыбнулся.

– Ага. Михайлов не такой, как Бреннан. Ему нет дела до его солдат. Он настоящий монстр.

Грудь наполнило теплом. Я пыталась убедить себя, что это ничего не значит.

К счастью, Руслан знал свою группу крови, поэтому я смогла позвонить другу из медицинской школы, который работал в больнице и иногда, в тех редких случаях, когда я к нему обращалась, предоставлял мне дозы донорской крови для переливания. Я отправила за ней Сэма с сумкой-холодильником, которую припрятала в клинике, а сама осталась ухаживать за Русланом.

Когда Сэм вернулся с донорской кровью, то захотел остаться в палате, но я рявкнула ему, чтобы вышел.

Обработав рану Руслана, я дала ему успокоительные, сняла перчатки и присоединилась к Сэму в приемной. Он сидел на диване, ковыряясь в телефоне и теребя шевелюру. При моем появлении он тут же вскочил.

– Он поправится. – Я попыталась собрать свои волосы в подобие хвоста. – Но я рада, что ты привез его.

Сэм молча смотрел на меня, будто впервые увидел. Щеки обдало невыносимым жаром.

– Переезжай ко мне, – внезапно сказал он.

– Что? – у меня перехватило дыхание. – Ты о чем вообще? Мы даже ни разу не ходили на свидание.

– На свидание? – он выплюнул это слово, будто ругательство. – Нам не нужно ходить на свидания. Мы знакомы с тех времен, когда тебе еще даже не разрешалось голосовать. Я продолжаю с того момента, на котором мы остановились, когда ты устроила ту выходку в загородном доме, Эшлинг. Я не начинаю с чистого листа.

– Ты начнешь с того, с чего я захочу, или не будешь начинать вовсе, – заявила я, смерив его презрительным взглядом. – И я не могу к тебе переехать.

– Почему? – требовательно спросил он. – Ты хочешь съехать от родителей. И должна это сделать. Тебе скоро тридцать, Никс. Двадцать семь – это уже не девочка. И твоим родителям больше не нужна нянька. Они решают свои проблемы, что им стоило сделать еще тридцать лет назад. Твоя мать ходит на терапию. Мне сказали об этом твои братья. Кстати, можешь не благодарить за этот небольшой толчок в верном направлении.

Благодарить?

Теперь он вменяет себе в заслугу то, что отец вернулся в поместье Эйвбери-корт и родители начали вместе посещать терапию? Немыслимо.

Я отступила назад, глядя на него, как на сумасшедшего.

– Во-первых, они ходят на терапию, потому что ты оставил им шрамы на всю жизнь, а не потому, что сблизил их.

– Как ни назови, суть одна.

– Во-вторых, – процедила я, – у меня нет своего заработка, и мне не по карману оплачивать аренду.

– О том, что ты будешь платить за аренду, не было и речи, – съязвил он. – Квартира принадлежит мне.

– Я не стану жить задарма.

– Ничто в этом соглашении не выйдет даром, Эшлинг. Жизнь с таким мужчиной, как я, дорого обходится.

– А ты все такая же шовинистская свинья. – Я скрестила руки на груди.

Сэм сделала шаг вперед, оттесняя меня, и смахнул выбившуюся прядь волос с моей щеки.

– Нет, Никс, просто я беру то, что хочу. То, что принадлежит мне. То, чего я достоин.

– Меня ты не достоин.

Он улыбнулся.

– Раньше я тоже так думал. А потом узнал, чем ты занимаешься в этой клинике. Мы с тобой не такие уж разные. Нас отличает лишь формальная терминология.

Я ахнула.

– Не смей. То, чем я занимаюсь…

– Прекрасно. А еще незаконно. В условиях перенаселения жизнь всегда почти ничего не стоит, – ответил он, обдавая дыханием мое лицо и заставляя каждую клеточку тела трепетать от желания и предвкушения.

– Ты все такой же говнюк, – сообщила я.

Он наклонился и проговорил мне в губы:

– Я никогда не давал обещаний, что перестану им быть. Я лишь обещал, что буду твоим говнюком.

– А что насчет других женщин? – Я почувствовала, как начинаю таять в его руках. – Что будет, когда я тебе надоем?

– Ты никогда мне не надоешь. – Он скользнул языком между моих губ, разомкнув их, и страстно меня поцеловал. Я позволила ему, несмотря на все мои запреты, здравый смысл и то обстоятельство, что это в корне противоречило тому, чего я пыталась добиться.

Я обмякла в его объятьях, наслаждаясь его уверенностью, пока его язык кружил вокруг моего. Он сжал мои волосы, пальцами впиваясь в кожу.