Мономашич. Мстислав Великий

   — Забрать Новгород? — ахнула Христина. — Как это?

   — Он великий князь, в его власти давать и отнимать волости.

   — Забрать Новгород? — повторила Христина и обернулась по сторонам, цепляясь взглядом за стены светёлки, за оконца, отволоченные ради тепла, и видневшиеся за ними ветки высоких вишен. — Неужели?

Она оглядела покой, застыла, опустив руки, и словно превратилась в соляной столб, подобно жене Лотовой. Та женщина не была глупа и непослушна, как пытаются представить святые отцы, женский пол презирающие. И тем более она не была неправедной. Просто её сердце не выдержало расставания с родным домом, где прошли, быть может, самые лучшие годы её жизни. Она расставалась с молодостью, с жизнью, с прошлым — и не смогла жить без этого.

Мстислав обнял Христину, возвращая её в чувство, и они оба присели на лавку. Княгиня прижалась к мужу.

   — Не хочу уезжать! — горячо прошептала она.

   — На всё воля великого князя.

   — А Новгород? Он как же?

   — Новгород?..

Христина посмотрела в окно. Далеко родная Швеция, да и много лет прошло, лица отца, матери и сестры Маргарет забылись, заслонённые лицами мужа и детей. Но сердце княгини до сих пор вздрагивало, когда слышала она родную речь и видела светловолосых северных мужей, потомков викингов, приходящих в Новгород торговать и приносивших на княжой двор для дочери Швеции дары родины. Русь накрепко привязала Христину к себе, её детям она родина, о ней будут болеть их сердца, в её землю лягут их кости и успокоится здесь сама Христина. Но всё-таки... Всё-таки Новгород немного ближе к Швеции, чем Волынь.

Мстислав тоже взглянул в окно, на заборы и крыши позади сада, на еле виднеющуюся вдали серо-сизую полосу Волхова, на встающий на ним город. Сто лет назад Новгород поступил по своей воле, не пустив за море Ярослава Владимирича. Как поступит он сейчас?

Собранные по слову князя в палаты, бояре переглядывались, силясь угадать, к чему призвал их Мстислав Владимирич. Кроме отцовых бояр — того же Добрыни Рагуиловича, первого советника и княжеского воеводы, тут были его бояре Ивор Иванкович и брат одного из Мономаховых бояр Ратибор Тукиевич. Нашлось место и новгородским. Гюрята Рогович, близкий Мономаху муж, сидел на почётном месте, уступив его только посаднику Мирославу, пришедшему со старшим сыном Яруном. На него косились, едва не смотря в рот, ещё трое новгородских бояр — Пётр Михалкович, говоривший в судах и на вече от имени князя, и именитые бояре Дмитрий Завидич и Добрыня Сдеславич. Между ними, надутый, полусонный, сидел старый боярин Ядрей Семёныч, помнивший ещё Святополкова отца, Изяслава. Переднее место досталось епископу Никите. За их спинами, обтянутыми бобровыми и медвежьими шубами с дорогой парчовой подкладкой, почти не виднелись остальные — бояре меньшие и старшие дружинники Мстислава. Всех мужей собрал в палатах князь Мстислав, никого не забыл. Даже двое купцов — Микула Ивачевич и Ольстин Петрилыч — и то были приглашены и смотрели по сторонам гордые, как петухи. Гляди-ка! И нас князь к себе зазвал!

Тревожило новгородское людство — никто не ведал, почто стольких враз собрал Мстислав. Даже епископа призвал. Видать, что-то важное затевается! Бояре шушукались, толкали друг друга локтями, перешёптывались. Новгородцы косились на Князевых мужей — авось чего расскажут. Но Гюрята Рогович и Добрыня Рагуилович, хоть и был княжьими мужами, поведать могли одно — недавно прискакал гонец из Киева. А какую грамоту привёз, да и из-за неё ли сыр-бор разгорелся, про то не ведомо.

Наконец взошёл Мстислав. Встал, принимая боярские поклоны, потом тихо опустился на столец, взмахом руки велел садиться остальным.

   — Призвал я вас к себе, мужи новгородские, — заговорил, выждав тишины, — дабы объявить волю великого князя киевского Святополка Изяславича. Повелел он мне Новгород оставить и идти в ту волость, какую он мне дать желает. Посему хочу я проститься с Новгородом и спросить — пускаете ли вы меня от себя?

Бояре переглянулись. Княжьи мужи по привычке уставились на князя и набольших бояр — чего они порешат.

   — Это как же так? Хочешь ты с Новым Городом проститься и уйти? — подал голос посадник, Мирослав. — А на твоё место кого же?

   — На всё воля великого князя. Захочет он — пришлёт своего наместника, а захочет — и наследника. Сын его Ярослав муж смышлёный, польскому королю зять.

   — Какой такой Ярославец? — привстал задиристый Добрыня Сдеславич. — Не знаем никакого Ярослава, окромя Ярослава Мудрого, твово прадеда!

   — Ярославцу Святополчичу Ярослав Мудрый тоже не чужой, — попробовал возразить Мстислав.

   — Всё одно! Кто он таков? Откуль явился? Почто на наш Новгород зарится?

   — Ярославец Святополчич муж смышлёный и витязь отменный, — объяснил Мстислав. — Будет границы ваши беречь от ятвягов и литвы. А не его — так ещё кого поставит великий князь! В обиде не останетесь!

Бояре зашумели. Иные вставали с мест, размахивали руками.

   — Это чем же мы там великому князю не потрафили-то? Княже, ты-то ему чем не угодил? Тебя-то почто? Почто бросаешь нас?

   — Ты тоже витязь не хуже! И ты наши рубежи обороняешь!

   — В обиду нас не даёшь!