Мономашич. Мстислав Великий

   — Твоя правда, князь, — кивнул он. — Хочется сразиться с туром один на один. Но и подле тебя побыть хочу. Устал я. Мать моя родом с Руси. Я сам на Руси рождён. Правда, вырос в Дании, но туда нас с матерью увезли силой, когда я совсем маленьким был. Возможно, отец мой среди вас, русичей. И наверняка он не простого рода — ведь в Дании я воспитывался как маленький принц, ни в чём не знал отказа. Мать рано умерла, не успела правду мне поведать. Зачахла на чужбине, как цветок без солнца. А я дал себе зарок, что ворочусь в землю, откуда она родом. Болеславу я стал служить потому, что его жена была родом с Руси. Когда Ярославец Святополчич к нему прибежал, я сперва возле него был, а потом отошёл, ибо сей князь чужими руками ляхов, чехов и угров хочет русские земли повоевать. Ты — наоборот, князь Володарь. Ты жаждешь Руси процветания. Я сам три года назад побывал в Чернигове, жену взял русскую. Мне ещё пуще после того захотелось вернуться. Поэтому я был против, чтоб король с тобой воевал. И к тебе потому пришёл, что мечтаю Руси быть полезен. И тебе, князь, особенно. Всё-таки ляхов я знаю хорошо, а тебе на новых землях нужен свой человек.

   — Ты прав, Пётр. — Володарь окинул взглядом лес. Он редел, спускаясь к речке. На другом её берегу была деревенька и дорога на Краков. — Трудно будет сломить ляхов. Гнуть их придётся долго, а я стар. Ты мог бы сынам моим быть полезен.

   — Я готов служить тебе, князь!

Вдалеке снова запели рога, но голос их был другим.

   — Туры! — Пётр даже подпрыгнул в седле. — Туров нашли!

Рога доносились из самой пущи — видимо, звери почуяли неладное и уходили прочь.

   — Поскачем, княже? — Пётр так и загорелся. — Уйдут звери!

   — Уйдут! — Володарь пришпорил коня.

Они поскакали на голос охотничьих рогов. Княжеские отроки держались подле, но Пётр Власт следовал за князем, как на привязи, и его люди тоже не отставали. На скаку отроки сами не заметили, что ляхи вдруг оказались ближе к Володарю, чем они.

Впереди всё ближе пели рога, слышался глухой топот ног. Хрипло взревел бык, и князь забыл обо всём, охваченный азартом погони. Он ещё пришпорил коня и оторвался от всех. Только Пётр Власт скакал рядом.

А потом наперерез выскочили всадники — десятка два. Володарь Ростиславич сперва даже не взглянул на них и, лишь когда его окружили со всех сторон, опамятовал, озираясь по сторонам. То были ляхи.

Чья-то рука крепко схватила повод коня.

   — Что это значит? — воскликнул князь. — Где все?

   — Далеко, князь. Далеко... Взять его!

Коня сдавили с боков чужими конскими спинами, несколько рук вцепились в локти. С пояса сорвали меч. Князь забился, пытаясь освободиться, едва не свалился с седла, но его удержали, прикручивая запястья к задней луке седла. Пётр Власт смотрел с усмешкой.

   — Предатель, — выкрикнул ему Володарь в лицо. — Как ты можешь! Ты — русский!

   — И что с того? — скривился тот. — Болеслав щедро платит мне. А на Руси для меня места нет.

Он гикнул и поскакал вглубь пущи. Ляхи, везущие пленного, поспешили за ним.

Оставшиеся без князя отроки скоро подняли тревогу, и об исчезновении его стало известно, но было уже поздно.

7

Василько был в своём Теребовле, молился за успех братнего дела, когда прискакал гонец из Перемышля от старшего Володарева сына, Владимирка. С отцом случилось несчастье — воюя в Польше, он был захвачен на охоте и силой увезён в Краков, в плен королю Болеславу.

Васильку стало страшно. Несмотря на то что многие годы прошли с той поры, он живо помнил своё пленение. Тогда тоже собирался поход на ляхов, и они сумели остановить его. Какая участь ожидает брата? Не худшая ли, чем его слепота? Ведь его, Василька, ляхам тогда всё-таки не отдали!

В гостях у Владимирки сидел ляшский гонец. Им оказался сам Пётр Власт.

   — Мой король говорит, что сохранит жизнь князю Володарю, если русские полки не будут немедля уведены из Польши, — объяснял он сыну и брату пленного князя. — Ибо мой король сам взял жену с Руси и желает сохранить мир с великой страной и её царём Владимиром Мономахом.

   — Полки будут уведены, — кивал Василько и по молчанию догадывался, что Владимирко с ним согласен. — И мы поклянёмся никогда не нарушать польских пределов. Но пусть взамен король отпустит моего брата.

Пётр сделал вид, будто задумался.

   — Князь Володарь сделал много зла Польше, — сказал он наконец. — Приведённые им половцы опустошили целые волости, пожгли много сел и городков, угнали тысячи людей, а многих убили. Как стране жить после этого?

   — Мы готовы заплатить выкуп, — твёрдо ответил Василько.

   — Не знаю, не знаю, — качал головой Власт. — Цена, назначенная за голову князя Володаря, может оказаться слишком высока... Неизвестно, сможете ли вы её уплатить!

   — Я готов отдать всё, что имею! — пристукнул кулаком Василько.

   — За отца не пожалею ничего, — поддержал Владимирко.

   — Я поведаю королю Болеславу, что вы согласны уплатить выкуп, — улыбнулся Власт.