Мономах. Снова в деле

По своему опыту Мономах знал, что такие люди, как Бобров не способны на решительные действия. А уж тем более, если в результате этих действий их жизни угрожает опасность. Поэтому он как можно равнодушнее пожал плечами и сказал:

— Ну что же вы медлите? Выдергивайте чеку и бросайте вашу гранату. Да, мы все взлетим на воздух. Все, без исключения, понимаете?

— Что ж, ваша взяла. — Бобров осторожно положил гранату на подоконник и с неожиданным проворством бросился на Мономаха, повалившись животом на стол.

Степашкин ухватил генерала сзади и сгоряча со всего размаху заехал Боброву кулаком в челюсть. Генерал упал навзничь на паркетный пол, и у него из носа потекла кровь.

— Извините, шеф, не рассчитал, — виновато пробормотал Юрий Сергеевич.

Брезгливо поморщившись, Мономах махнул рукой.

— Ничего страшного. Сам напросился.

Растирая по лицу слюну, кровь и слезы, Бобров тяжело поднялся на четвереньки и, мотая головой, попытался встать. Но тут же вновь рухнул на пол. Паша, аккуратненько поддерживая его под локти, помог генералу обрести опору.

— Зря вы это затеяли, — не без участия в голосе проговорил Иванов. — По-моему, вам лучше смириться со своей участью и делать все, что советует Мономах.

— Будь проклят тот день, когда я связался с вами, — Бобров зло посмотрел на Толоконникова и протянул руки вперед. На его запястьях мгновенно защелкнулись наручники.

— Теперь быстро к машине, — приказал Мономах и посмотрел на часы. — Мы и так потеряли слишком много времени.

Первым из дома вышел Степашкин. Он осмотрелся и, убедившись, что вокруг все спокойно, быстрым шагом направился к воротам. Несколько секунд ему понадобилось на то, чтобы отключить сигнализацию и разобраться, на какую клавишу необходимо нажать, чтобы открыть ворота. Затем он помахал рукой, тем самым давая понять, что все в порядке. Лишь после этого Паша Иванов вывел из дома Боброва. На всякий случай он держал генерала под прицелом, приставив к его спине пистолет со снятым предохранителем.

Последним апартаменты Боброва покинул Мономах. Он легко съехал на бетонированную дорожку и направил коляску к своей машине. Забрался на водительское место и в зеркальце заднего вида оглядел заднее сиденье. Там, в окружении охранников, сидел Бобров. На его лице явно читалась злость и раздражение.

— Мы едем в город, — сообщил Мономах, заводя мотор. — У охраны поселка не должно возникнуть никаких подозрений. Бобров, между прочим, я обращаюсь именно к вам. Если вы вздумаете глупить, эта поездка станет вашей последней поездкой. Ясно?

— Вы не посмеете убить меня! — задыхаясь, пробормотал генерал. — Вы ведь гораздо человечнее, чем хотите казаться, и…

— Бобров, — оборвал его Мономах, выезжая за ворота, — я могу убить тебя просто потому, что несколько недель назад погибли трое моих людей. Они погибли из-за тебя, между прочим. Ты отправил их на верную смерть, даже не предупредив меня об этом. На первый раз я тебе простил, надеясь, что при случае ты захочешь искупить свою вину. Но теперь я вижу, что зря… Так что если ты хотя бы еще один раз откроешь свой поганый рот, я тебя пристрелю. Прямо здесь, в лесу. Но перед этим вы выроешь себе могилу… Саперная лопатка в багажнике.

Бобров болезненно поморщился и покосился на дорогу, по которой они ехали.

— И не рассчитывай на то, что охранники городка придут тебе на помощь, — продолжил Мономах, перехватив взгляд генерала. — Одно слово, и в твоей заднице окажется пуля. Помни, что рядом с тобой профессионалы. Если они с легкостью управились с твоими головорезами, то убрать троих милиционеров — для них сущие пустяки.

Бобров внимательно посмотрел на Степашкина. Затем повернулся к Паше Иванову. Лицо генерала мгновенно утратило выражение презрительной ненависти. Теперь на нем появилось раздумье. С минуту Бобров размышлял, а затем, когда впереди показался полосатый шлагбаум, быстро сказал:

— Ладно. Я буду молчать. Вы, конечно, меня не убьете. Потому что я вам нужен. Убить не убьете, но вряд ли оставите в покое.

Мономах пожал плечами и притормозил перед будкой охранников. Опустил стекло и приветливо улыбнулся старому знакомому сержантику.

— Уже уезжаете? — спросил тот и, заметив в салоне генерала Боброва, лихо взял под козырек.

— Уезжаем, — кивнул Мономах. — Вот и генерала с собой забираем.

— Желаю приятно провести время, — заученно отрапортовал сержантик и, козырнув еще раз, побежал к будке, чтобы поднять шлагбаум.

— Ну вот и все, — негромко констатировал Толоконников. — Браво, генерал. Вы спасли жизнь этому пареньку. И его товарищам, разумеется… Наверное, за последние полгода это ваш единственный благородный поступок.

Бобров что-то пробурчал себе под нос.

Мономах вернулся к интересующей его теме лишь тогда, когда они миновали Кольцевую.

— Где находится чемоданчик? — напрямик спросил он.

— Без меня вы его никогда не получите.

— Он в сейфе какого-нибудь банка?