Мономах. Снова в деле

— Черт побери, Серега, я тебя совсем не узнаю. Не в твоих правилах отступать на полпути. Мы ведь еще многого не знаем. Тебе не кажется, что с помощью Жанны мы сможем доказать, что Бобров — сволочь. Не забывай, что это он послал к ней своего телохранителя! Послал, чтобы застрелить!

— Если бы Жанну убили, то да. Но ведь она жива! А телохранитель Боброва мертв. И, ко всему прочему, ты там здорово засветился. Смотри, как бы нам не пришлось доказывать, что это не ты подстрелил Окоркина.

Леха несогласно мотнул головой.

— Я остаюсь при своем мнении. И считаю, что к Жанне следует приставить охрану! Кстати, я могу этим заняться…

— Пусть этим занимается ФСБ, — перебил Мономах. — У меня и своих забот полон рот. Так что, Дардыкин, больше к этой теме мы возвращаться не будем. А тебе я рекомендую с завтрашнего дня взять отпуск и уехать куда-нибудь подальше. В Прибалтику, например, или в Крым. Ты давно не отдыхал, между прочим.

— Ладно, — кивнул Леха. В его глазах промелькнула обида. — Отпуск, так отпуск. В Крыму сейчас еще тепло… Только следующий раз, прежде чем выполнить твой идиотский приказ, я десять раз подумаю. И не надо все валить с больной головы на здоровую. Ты просто струсил! Ты хочешь остаться чистеньким! И еще… то, что я сейчас скажу, может тебе не понравится. Но я, кажется, раскусил тебя, дорогой товарищ и брат. Ты не желаешь портить отношения с Бобровым, вот и все. Он пообещал тебе кучу бабок, а ты растекся, как масло на сковородке. И теперь судорожно пытаешься придумать: как оставить эти бабки у себя!

Он встал с кресла и вышел из комнаты, не попрощавшись. Мономах проводил Дардыкина долгим, изучающим взглядом и задумался.

Несколько минут назад ему в голову пришла гениальная идея: как с наименьшими потерями для себя натравить генерала Боброва на чеченцев. Но даже Леху Мономах не собирался посвящать в свои планы. Он слишком хорошо знал горячий норов Дардыкина, его неумение лгать и притворяться и поэтому решил на время отстранить Леху от расследования.

Но если быть до конца откровенным, то относительно Дардыкина у Мономаха были свои, грандиозные планы. Леха, сам того не ведая, должен был играть роль приманки для противника. Он уже достаточно засветился, чтобы им вплотную занялись те, кто охотится за чемоданчиком. Во-первых, на даче у генерала, во-вторых, когда вошел в контакт с Жанной Березовой. Мономах не верил, что Леха бросит на произвол судьбы эту девушку. Наверняка он начнет усиленно опекать ее, чем привлечет еще большее внимание к своей персоне. Противник активизируется, и вот тут-то Мономах возьмет ситуацию под свой контроль. Он сделает так, что чеченцы и генерал перегрызут друг другу глотки. И когда это наконец случится, то…

«Стоп, — вдруг мысленно приказал себе Мономах. — По-моему, я слишком уверен в собственной непобедимости. А ведь все может окончиться совсем не так, как я только что нафантазировал. Чеченцы, а уж тем более Бобров — противники весьма серьезные… В результате этой войны может пострадать Дардыкин. Получается, что я его подставляю… Что ж, война есть война, и кем-то приходится жертвовать. Самое обидное, что я не могу сказать Лехе всей правды… Что ж, иногда для достижения своей цели приходится идти по трупам».

Эту старую как мир истину вбивали им еще в учебке. Именно такими жизненными принципами руководствовался Мономах, когда воевал в горячих точках. На личном опыте он убедился, что люди, «идущие по трупам», рано или поздно заживо хоронят сами себя. Им постоянно приходится добиваться своей цели. Сначала они приносят в жертву своих друзей, затем собственные убеждения. И Мономах не хотел быть похожими на них. Поэтому пододвинул к себе телефон и набрал домашний номер Юрия Сергеевича Степашкина, своего самого опытного охранника.

Когда-то Степашкин имел звание майора и командовал отрядом специального назначения, засылаемого в самые отдаленные уголки необъятного земного шара. Его карьера, стремительно взлетавшая ввысь, неожиданно оборвалась в Афганистане. Там в горах Степашкин получил серьезное ранение черепа, после чего медицинская комиссия признала его непригодным к военной службе. Несколько лет Юрий Сергеевич пытался найти работу в родной Москве, но благодаря стараниям кэгэбистов так и не сумел реализовать свои возможности. Да и выполнение интернационального долга здорово подпортило его биографию — никто не желал связываться с психом, вдобавок контуженным. Так он и бодялся по арбатским задворкам, перебиваясь случайными заработками грузчика.

Когда Мономах организовал свое охранное агентство, Степашкин пришел к нему одним из первых. Несмотря на то, что от бывшего военного пахло дешевым вином, да и внешний вид оставлял желать лучшего, Толоконников принял его к себе в «Олимп». И никогда не пожалел об этом. Степашкин, отбросив подальше все свои комплексы, стал образцово-показательным охранником. Он ничуть не расстраивался из-за того, что его ровесники давно уже открыли собственные фирмы. Запрятал подальше свои амбиции и впрягся в работу.