Моногамия. Часть 1

Несмотря на то, что пили мы одинаково, его состояние вполне вписывалось в пределы категории «Немного нетрезв», а вот моё… Вообще, я когда пью, уровень моей активности, и духовной, и физической, растёт в геометрической прогрессии, иными словами, меня всегда сильно тянет на подвиги. И вот, когда я слышу первые звуки Nancy Sinatra — These Boots Are Made for Walkin', и перед моими глазами полуобнажённые девицы в чёрных колготах из клипа вытанцовывают сексуальные па, я уже не могу сдержаться, бегу к шкафу, надеваю короткие чёрные шорты, туфли на высоченном каблуке, скидываю платье, оставляя на себе лишь чёрный бюстгальтер, и в таком виде предстаю перед Алексом. Я вообще обожаю танцевать, а когда выпью — особенно. И обычно, чем больше пью, тем круче танцую, а сегодня я выпила много… Глаза Алекса горят, но он не двигается с места, а я, ну что греха таить, веду себя как совершенно развязная женщина, потому что помню, что последний секс был вчера вечером, а утром Алёша проснулся раньше обычного, и мы просто не успели… А для Алекса, которого к этому моменту я уже успела чуть-чуть узнать- это не много, это очень много… И вот я танцую… Это даже больше похоже на стриптиз-танец нежели на просто танец, я только не снимаю с себя ничего, оставлю это удовольствие ему… Но он непоколебим, поэтому я разворачиваюсь спиной и наклоняюсь вперёд оставляя ноги выпрямленными, затем снова приподнимаюсь и уже теперь двигаю бёдрами, глядя искоса на него… Я знаю, как это выглядит, и понимаю, что его терпение на пределе. Этого он не в состоянии вынести, встаёт, наконец, и подходит ко мне, но не совершает ничего из того, что я ожидаю от него — он начинает танцевать и делает это сногсшибательно! Алекс идеально чувствует ритм и своё тело, но наша песня кончается, а следующая в плей-листе Rolling Stones — Angie — не совсем наш случай. Алекс говорит:

— Не двигайся, сейчас всё будет.

Быстро ныряет в свой компьютер, и через мгновение я уже слышу первые аккорды Pulp Fiction Dance Scene — шармовая сцена танца в фильме «Криминальное Чтиво», одном из моих любимых, между прочим. И на этот раз мы уже отрываемся вместе: все движения этого танца я знаю наизусть — не раз танцевала его дома с Алёшей, Алекс, похоже, тоже отлично его знает. Он в ударе: что мои несчастные взмахи рук, Алекс — горячий танцор, в нём совершенно точно потерян талантливейший исполнитель Фламенко. И вот когда он энергично двигает плечами, склонившись перед моим носом и закусив губу, теперь я уже не знаю, как держать себя в руках. Сразу за этой песней — Pulp Fiction — Girl, You'll Be A Woman, Soon, о Боже, думаю, вот оно! Сейчас всё случится!

Но не тут-то было, Алекс быстро подхватывает меня, и теперь мы уже танцуем жаркий парный танец. От Алекса пахнет каким-то сногсшибательным парфюмом, он вообще знает в них толк, тело его разгорячённое от танца, а глаза горят так, что я боюсь, редкая одежда на мне вспыхнет посредством самовозгорания! Но он не предпринимает ни одного, ни единого сексуального жеста, даже ни одного поцелуя с его стороны. Это странно, очень странно, потому что необычно, он даже днём так много целует меня, практически постоянно, если Алёша не видит, и всё время норовит прикоснуться, погладить по руке или животу… Неестественная сдержанность с его стороны разжигает меня ещё больше. Я прямо как в плохом любовном романе — «вся горю»!

На террасе разливаются звуки James Brown-This is a mans world, Алекс обхватывает меня за талию, моя рука в его руке, его движения изысканно гибки, плавны, почти сексуальны… Внезапно он говорит:

— Пошли купаться?

— Сейчас?

— Да, смотри какие звёзды, когда они отражаются в воде — очень красиво!

— Если честно, я ну совсем не любитель подобных утех, ночью, в темноте лезть в холодную воду, брр…

— Ночью вода теплее, — говорит он мягко, почти шепотом, нежно ведёт меня в танце, и его губы почти касаются моей щеки…

— Нагишом?

— Конечно. В ночном купании такая красивая и желанная женщина как ты будет смотреться в купальнике нелепо. Для меня это будет всё равно, что есть мороженое с завязанным ртом…, - я кожей чувствую, как он улыбается.

— А Алёша?

— Море в 30 метрах от нас, мы услышим его, если проснётся.

Смотрю, он расстегивает свою рубашку, медленно пуговицу за пуговицей, снимает её, и, оставаясь в одних лишь джинсах, берётся за меня: слетают туфли, за ними шорты, сползают колготки, бюстгальтер. Он кладёт мои руки на свой ремень, хочет, чтобы джинсы я сняла с него. И я делаю это так же медленно, как и он, но не потому, что знаю толк в чувственности и соблазнении, просто руки плохо слушаются моего нетрезвого мозга. Но дело делается, тем не менее, и когда я, наконец, справляюсь с его ремнём и ширинкой, стаскиваю джинсы до его коленей, он уже сам помогает мне, затем бережно берёт меня на руки, и я… я чувствую себя маленькой девочкой в его руках, настолько легко, будто играючи, без малейшего напряжения он несёт меня. Как приятно, невыразимо, неописуемо сладко из взрослой женщины, жены, матери вот так вдруг вновь сделаться хрупкой девочкой…