Моногамия

А что, если он сейчас встанет и поведёт её уединяться, ведь это абсолютная норма в этом обществе разврата? Я подобное уже видела, и не раз, на вечеринках. Правда, у нас дома никогда ничего подобного не происходило, ведь в дом гости никогда не входили, и, похоже, этот незыблемый запрет был известен всем абсолютно, и подстилкам, и их миллиардерским ухажёрам. Да, у Алекса были законы, целый список, но о нём позже.

Так что я буду делать, если он пойдёт при мне развлекаться? Я знаю, как это не прискорбно, что до болезни именно это и было его стилем жизни, и мне уже успела сообщить об этом целая дюжина доброжелателей. Он спит со всеми. Со всеми подряд. Имеет всё, что движется. Он такой, и я об этом знала. Знала, но расписалась на бланке с госвензелями. Зачем? Потому что люблю, потому что надеялась, потому что когда-то нетрезвый и немного обкуренный, он рисовал мне картины семейного счастья из своего воображения. А разве он тогда что-то говорил о верности супругов, о преданности? Насколько я помню, речь шла лишь о мужском долге в плане достатка и детских книжках. А с другой стороны, его стремление хранить верность, несмотря на гнёт физиологии, тогда в Париже? Господи, как же тяжело, как же всё сложно!!! Как всё было предельно ясно с Артёмом, и недостатки его и достоинства – как на ладони, и мой вполне осознанный выбор. И к чёрту феерический секс, если его цена так высока, если его цена – моё разбитое сердце и поруганная гордость! А о каком феерическом сексе вообще речь? То несчастное подобие с надменным выражением лица, которое случилось лишь раз, да ещё и чёрт знает когда!? С Артёмом и то было круче, если честно.

twenty one pilots: Ride

Мы с Марком не вдвоём, а втроём, потому что он приволок какого-то своего друга, который к тому же не сводил с меня глаз, так как Марк, совершенно уже не отдающий отчёта своим словам, в один момент заявил, что я и есть та самая, по которой сохнет Алекс. При чём, поведение самого Алекса свидетельствовало об обратном, не то, что не сохнет, а вообще ни во что не ставит: я уже сбилась с подсчёта оказанных ему «знаков внимания», но чемпионкой сегодня определённо была брюнетка, она буквально от него не отлипала. Сам Алекс пару раз подсаживался к нам, но был трезв, так как, очевидно, у него ещё оставались нерешёнными некоторые деловые вопросы, требующие ясной головы. В один из таких его наведываний к нему подошла неброская девушка в строгом костюме, с туго затянутыми в хвост волосами и минимумом косметики. Она что-то нашёптывала ему на ухо, смело касаясь губами, и он в итоге, улыбнувшись, ответил ей «Ok, no problems!», после чего она чмокнула его в щёку и чуть ли не в припрыжку унеслась в сторону трапа, так как в этот момент мы причалили к какой-то пристани. Эта девица была не из приглашённых, она таскалась за Алексом во время его деловых бесед с папками и бумагами, участвовала в диалогах, из чего следовало, что она либо консультант, либо ассистент по юридическим вопросам, а значит его подчинённая. Я слышала пару раз, как он разговаривает с сотрудниками: строго, это не то слово, жёстко, требовательно, безапелляционно, какие там поцелуи, это в принципе невозможно. С этой сотрудницей его явно что-то связывало, уж больно интимно, но не заигрывая, она к нему прикасалась, в этих её жестах было нечто собственническое, так прикасаются жёны или же постоянные девушки.

Мой мозг был уже воспалён до предела, я на взводе ещё и потому, что у меня ПМС, как выяснилось несколькими часами позже. Чтобы скрыть негодование, злость и обиду за унижение, через которое мне приходилось проходить, я усердно закидывалась коктейлями, но на самбуку всё же не решилась.

Время, то, которое обычно быстротечно, на этой вечеринке тянулось с черепашьей скоростью. Я никак не могла дождаться её конца и того момента, когда мы уже, наконец, причалим к нашей марине, чтобы я могла спокойно уединиться дома. Господи, как же хорошо, что хотя бы в доме не бывает всех этих людей!

Уже около десяти вечера, Марк на грани полного выруба, но всё ещё держится, его дружок Саймон, так и не решился ни разу раскрыть рта в моём направлении, Алекс нас больше не баловал своим Великолепием, а восседал вальяжно на диване в компании прилично поотдаль, и его неустанно атаковала брюнетка. Он не заигрывал с ней, нет, он ей даже не улыбался, но и не отталкивал. Её руки, кажется, побывали уже везде, как и губы, я уже молчу, что в какой то момент Алекс удалялся вглубь яхты, где были каюты, вероятно, ему нужно было просто в туалет, но девица рванула сразу же за ним, и их не было минут 15, не хочется думать, что могло бы их там занять так надолго. Но я уже ничему не удивлюсь.

Наблюдаю за псевдо мужем и его шлюхой и пью. Что я пила сегодня и сколько – смутно помню, и, кажется уже, меня покачивает. Это унизительно – напиться на почве ревности. Мудрая мысль приносит мне облегчение – спущусь вниз, лягу спасть, не буду доставлять ему удовольствие своими муками и терзаниями, а завтра, наверное, поменяю билеты на более близкую дату и полечу домой.