Моногамия

Нервный ветер, наконец, утих, остался только дождь, шуршащий по листьям живой изгороди в саду, соснам и высоким елям, успокаивающий, умиротворяющий, очищающий … Приглушённый пасмурным небом вечерний свет наполняет небольшую, но чистую и уютную комнату. Я смотрю на Алекса, он застыл в этой позе созерцания дождя и моего садового пейзажа, он будто не в этой комнате вовсе, его глаза открыты, но мне кажется, что он спит или витает где-то очень далеко. Его чёрные локоны, мокрые от дождя, на шее и на руках капли, его одежда промокла почти насквозь. Но мне нечего ему предложить, ведь в этом доме живёт лишь одна женщина и две девочки, Алёша поселился отдельно от нас уже два месяца назад, у него девушка, он влюблён. В Штатах дети взрослеют внезапно и также неожиданно, вдруг, становятся самостоятельными…

Хочу выйти, но понимаю, что сделала мало, нужно ещё что-то, он слишком далеко и слишком холоден, как будто умер уже. Мне нужно вернуть его в реальность, и времени на изобретение изящных способов нет, поэтому я просто ложусь в его кровать, прямо в обойной одежде, измазанной клеем… Оказывается я устала и сильно - неожиданно для себя проваливаюсь в сон. Пробуждаюсь от движения на кровати, это Алекс, он только ложится. Свет уже очень тусклый, почти совсем стемнело. На нём больше нет куртки, и я вижу теперь его руки... Моё сердце сжимается, глядя на это: они забинтованы полностью от запястий по локти и на бинтах коричневые разводы запёкшейся крови, а ведь прошло уже три недели. Что там у него? Спрашиваю.

-Какой-то чёртов дренаж, - отвечает он.

Боже мой, он сотворил это сам с собой! Если бы не Тони, его рук уже бы не было, наверное. Я не знаю ничего из того, что происходило в госпитале, как они собирали ему вены, но спустя три недели руки на месте и я понимаю, что бы там ни было – самое страшное позади.

Протягиваю руку и прижимаюсь ею к его кисти аккуратно, чтобы не причинить ему боль. Но Алексу не больно, он сжимает мою ладонь своей, и в полумраке я замечаю одинокую слезу, сползающую медленно по его виску …

Мы проваливаемся в сон вместе, и это впервые за последние месяцы, когда я сплю так крепко и так сладко …

Мы сидим в кафе друг напротив друга, Алекс не смотрит мне в глаза, разглядывает проходящих внизу людей. Городская суета, шум, повседневность, беспорядочное движение людских тел и автомобилей. У него пустой, отсутствующий взгляд, его будто и нет вовсе. Я смотрю на него, разглядываю красивые пряди волос, нежные очертания губ, плавные изгибы шеи, широкие, сильные и до изнеможения мужественные плечи, очертания татуировки на бицепсах … Он красив, он безумно красив…

Алекс чувствует, что я смотрю на него, внезапно поднимает глаза и говорит:

- Со мной всё будет в порядке, я обещаю.

И тут меня прорывает безудержным фонтаном:

- Господи, Алекс, в каком порядке? – душат слёзы, голос дрожит, я чувствую, как истерика, успешно сдерживаемая в течение последних недель, накатывает на меня.

- Я не могу больше, меня не хватит спасать тебя каждый раз, ты словно идёшь по тонкому лезвию, один неверный шаг – и тебя нет! Почему я живу последние годы в каком-то вечном надрыве? Что толкнуло тебя изрезать себе руки, твоя измена? Тысячи людей изменяют ежедневно, наверное, даже сотни тысяч, да кто его знает, может и миллионы и никто, никто не делает того, что делаешь ты! Как можно так легко лишать жизни себя? Что за невероятная беспечность, что за наплевательское отношение к людям, которые тебя любят, которым ты дорог? Что должна чувствовать я, по-твоему? А Габриель, которая любит тебя столько, сколько себя помнит? А твоя сестра? Ну ладно мы, женщины, – бесконечная вереница в твоей жизни, сегодня есть, завтра нет, один чёрт! Но дети! Как ты мог поступить так с ними? Ты хотел детей и вот они у тебя есть, и ты обязан жить для них и ради них! Это не куклы, хочу играю, хочу нет! Они живы, и им нужно внимание, помощь, забота. Твои руки должны привести их в этот мир, ты должен дать ответы на все их вопросы: почему войны, зачем насилие, почему Вселенная бесконечна и что такое сама эта бесконечность, что такое Любовь, главное Любовь, ты обязан защищать их от всех возможных невзгод, помочь им решать проблемы, справляться с неприятностями, ты должен научить их всему. Что же ты взваливаешь всё это на женские плечи? Нам самим нужна защита и поддержка, нам нужно плечо, на которое можно опереться, нам нужны сильные руки, которые закроют от всех бед, но вместо помощи, ты сталкиваешь нас лбами, делаешь нам детей, а потом просто бросаешь, видите ли в твоей душе что-то не срослось! Какого чёрта Алекс? Тебя когда-нибудь заботило то, что творится в моей душе или душе Габриель? Или сотен других с кем ты просто переспал один раз? Ты даёшь каждой из нас надежду, а потом переступаешь и идёшь дальше! Как так можно, какой же ты после этого справедливый и добрый Алекс? Женщины для тебя - быстрый завтрак в одноразовой упаковке, а дети, твои собственные, между прочим – просто игрушки!