Читаем Монгольское нашествие на Русь 1223–1253 гг. полностью

Теперь о численности. Исследователи обычно с доверием относятся к показаниям «ростовской» Повести о гибели 10 тысяч киевлян, хотя сомневался даже сам летописец. Храпачевский основывает на этом свой расчет численности русских войск. Исследователь совмещает эти показания с данными «киевской» Повести о том, что из похода вернулся каждый десятый, то есть погибло 90 %. Потери других земель приравниваются к киевским, и обратным подсчетом получается, что русских было 22 тысячи. Плюс половцы 20 тысяч, так как их было «две орды» (Котяна и Басты), а в каждой половецкой орде обычно насчитывалось ок. 35–40 тысяч человек, из которых 20 % – 10 тысяч – воины. Таким образом, по мнению Храпачевского, монголам на Калке противостояла армия в 35–37 тысяч человек[109].

Такие подсчеты выглядят не вполне корректными. Непонятно, например, почему галицкий и черниговский полки вместе равнялись одному киевскому? И можно ли уверенно полагаться на оценку численности погибших киевлян в 10 тысяч? Попробуем иной расклад. Так, нам известно, что для блокады киевского лагеря было оставлено два монгольских военачальника. В «киевской» Повести они названы Чегыркан и Тешукан. Скорее всего, русский автор что-то перепутал и вместо имен воевод записал исковерканные имена верховных монгольских вождей – Чингисхана и его сына Джучи (Туши). Однако свидетельство таки отражает факт участия двух воинских подразделений. Отряд, отправленный Чингисханом в погоню за хорезмшахом, как известно, составлял ок. 30 тысяч всадников. Многие ли из них пересекли Кавказ – сказать затруднительно. Скорее всего, битвы в Иране, Ираке, Азербайджане и Грузии унесли тысячи воинов. С другой стороны, части Субэдея и Джэбэ могли пополняться из покоренных племен. Ибн аль-Асир писал, что после разгрома русских монголы отправились в Волжскую Булгарию, где потерпели сокрушительное поражение, потеряли большинство воинов («уцелели из них только немногие») и вернулось их менее 4 тысяч («говорят, что их было до 4000 человек»)[110]. Потери более половины армии в Средние века встречаются крайне редко. Если треть, то это уже разгром. Скорее всего, на Волгу прибыло не более 8-10 тысяч монгольских всадников, то есть на Калке их было от 10 до 30 тысяч. Храпачевский считает, что от 20 до 30 тысяч, что, по его мнению, в два раза меньше, чем русских.

За неимением других данных, примем за ориентир средний показатель – 20 тысяч, то есть два тумена под руководством Джэбэ и Субэдея. И это с учетом союзников и покоренных народов, как то половцев и бродников.

Войска у монголов были организованы по десятичной системе – делились на десятки (арбан), сотни (зуут), тысячи (мянган) и десятки тысяч (тумен). Если известно, что киевлян осаждали два полководца, то, скорее всего, это тысячники. То есть для блокады сильнейшего русского полка было оставлено 2000 воинов. Плюс бродники, которых было явно меньше – полагаем, до 500 человек. Итак, 2500 человек. Им противостоял Мстислав Романович со значительно меньшим количеством воинов – вероятно, до 1000. В лагере с Мстиславом засел не весь киевский полк. Ведь отход в лагерь был результатом боя. Многие из киевлян погибли раньше, а другие бежали – как сын великого князя Всеволод. В Повести вообще нет указаний, что лагерь Мстислава исключительно киевский – это лишь допущение. Однако нет и указаний, что это буквально горстка людей. Перед нами вполне боеспособный отряд, который держит оборону три дня. И монголы взяли его только хитростью.

Такие рассужения не дают однозначных выводов, но позволяют представить масштаб событий. В свое время Мстислав Удалой взял для авангардного боя с монгольским разъездом на Днепре отряд в 1000 воинов. Соответственно, можно предположить, что численность одного полка не превышала 3 тысячи воинов, то есть вся русская армия – около 10 тысяч.

Плюс половцы – вероятно, около 5–8 тысяч. Известно, что в 1239 г. Котян увел свою орду в Венгрию, куда прибыли с ним 40 тысяч человек. Если 20 % воинов, то это 8 тысяч. О соотношении Котян-Басты судить сложно. Скорее всего, в 1223 г. Котян еще не был главным у половцев, как в 1239 г. В 1223 г. половцы были разгромлены, разбежались и некоторые сдались монголам. Значительное войско они выставить не могли.

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное