Монгол

— Ты хвастаешь, как ребенок, — продолжал отчитывать друга Джамуха. — Я же слышал твои слова! «Сильный вождь!» «Крепкий властитель!» Ты говорил это Тогрул-хану, а тот посмеивался! Ты — всего лишь нищий кочевник с восемью кобылами и пятью жеребцами, кроме того, у тебя есть еще умирающие с голоду женщины и дети, да жалкая горстка воинов. Ты говорил как Хан Ханов, а у тебя есть только небольшой мешочек с золотом, который тебе кинули, как кидают кость подыхающей с голоду шелудивой собаке! Ты мечтаешь о величине, а твое брюхо приросло к спине от голода, и в нем частенько нет ни крошки пищи!

Темуджин ответил ему настолько спокойно, что Джамуха содрогнулся от дурного предчувствия.

— Тогрул-хан надо мной не посмеивался. Но ты прав, я о многом мечтаю, но моя мечта станет явью, и я стану ханом ханов!

Джамуха пытался засмеяться, но смех застрял у него в глотке.

— Попытайся не ухудшить жизнь твоего народа, — хрипло промолвил он. — Твои люди слишком бедны, а живут — хуже некуда. Они голодны и ни во что не верят. Хороший вождь им сочувствует и живет для того, чтобы помочь своему народу. Когда-то вождь был отцом клана. Он их кормил и направлял по правильному пути, а сейчас кровные связи исчезли, и каждый грабит для себя, как дикая собака, покинувшая общую стаю…

— Я сказал, что нам необходимо объединиться, — равнодушно заметил Темуджин.

— Но ты имеешь в виду совершенно иное! — покраснев, завопил Джамуха. — Тебе нужно объединение, чтобы покорять. А я хочу объединения ради безопасности и чтобы бедным и бездомным хорошо жилось.

Темуджин повернулся к другу, на его лице ничего нельзя было прочесть, как на гладко отполированном камне, и он холодно сказал:

— Я должен тебе напомнить, Джамуха, что ты только что напомнил мне, что я — бедный и жалкий, что мне не стоит увлекаться мечтами.

Джамуха молча на него посмотрел, а потом хлестнул плеткой свою черную лошадку и вскоре оказался далеко впереди, пробираясь через кусты тамариска, пустынный колючий кустарник, и перепрыгивая через валуны. Его крохотная фигура уже напоминала черную точку, передвигавшуюся по горизонту. Друзья видели, как ускакал Джамуха. Подъехав к Темуджину, Касар взволнованно спросил:

— В чем дело, брат?

— Джамуха захотел глотнуть свежего воздуха, — ответил Темуджин и рассмеялся.

Джамуха вернулся только тогда, когда они остановились на ночлег у подножия нависшей над землей скалы. Он был бледен и молчалив, повторяя про себя, что напрасно пытался убедить в чем-то Темуджина.

Темуджин был слишком молод и уже растерял более двух третей племени, доставшегося ему от отца. Джамуха понимал, что пройдет немного времени, и его покинут оставшиеся люди, перейдя к сильному вождю, который сможет заботиться о них. Тогда Темуджин наверняка будет убит каким-нибудь сильным вождем другого племени, если только не превратится в униженного члена толпы. Джамухе казалось, что он прочитал судьбу друга, но это было не так… Ночью Джамуха не сомкнул глаз, Темуджин лежал рядом с ним, дышал ровно и глубоко, как во сне, однако когда луна, передвигавшаяся по небу, послала холодный луч к подножию скалы, и он осветил лицо Темуджина, Джамуха увидел, что глаза анды открыты. Опершись на локоть, Джамуха тихо позвал:

— Темуджин!

Ему так хотелось, чтобы все было по-прежнему, и в его голосе слышалась просьба о примирении.

Темуджин повернул голову и ласково спросил:

— Ты тоже не можешь спать? Пошли, прогуляемся?

Он поднялся, и Джамуха последовал его примеру. Холодный ночной воздух был чистым и острым, как тонкие льдинки в проруби.

Они прошли мимо спавших друзей, с головой закутавшихся в накидки, миновали расседланных коней, спящих, вздрагивающих во сне.

Звуки шагов были почти не слышны, словно они утопали в мягкой черной земле. Небо напоминало перевернутую серебряную чашу, так отполированную, что от нее во все стороны стремились блестящие лучи, пустыня была готова их поглотить. Тишина была странной. Скалы, стоящие вдалеке, напоминали рукотворную стену, и друзьям казалось, что за каждым их движением следят тысячи призрачных глаз. Высокий кустарник и одинокие мертвые ели будто только и ждали случая, чтобы ожить. Все вокруг было каким-то нереальным, но не таким, как бывает во сне. Их черные и колючие тени метались по песку. Словно были наделены какой-то неведомой силой и существовали сами по себе, независимо от людей.

Темуджин остановился и посмотрел на небо, а потом сказал тихо: