Монгол

Народ толпился в узких проулках между юртами. Собаки громко лаяли. Женщины начали петь, а мальчишки били в барабаны. Кокчу вышел из юрты вместе с молодыми священниками. На нем был великолепный наряд, и Кюрелен, усмехаясь, стоял рядом с Кокчу. Отсутствовали только Оэлун и Борте. Наконец появилась Борте. Она была спокойна, но очень бледна. Даже в порыве ярости Джамуха старался не бить ее по лицу, и оно было в полном порядке. На руках Борте держала ребенка.

Все видели, как на востоке растет и быстро приближается густое облако пыли. Оно сверкало в лучах солнца и образовывало золотой ореол. Вскоре чуткие уши могли услышать негромкий топот копыт.

— Наш господин вернулся! — выкрикивали женщины и старые сказочники-певцы. — Он возвращается к своим людям, как солнце выходит из-за туч! Мы будем радоваться, глядя на него! Чего мы опасались в темноте? Что нас пугало? Мы уже ничего не помним! Мы все позабыли! Наш господин вернулся!

В лучах солнца поблескивала желтая река, а по небу летела цепочка серых гусей. Стада начали волноваться, слышался шум — мычанье, блеяние и ржанье.

Людям не терпелось увидеть хана. Воины подняли пики, сидя на конях с серьезными темными лицами. Дети вопили изо всех сил.

Простой народ обо всем позабыл, но приближенные Темуджина ничего не могли забыть. Кюрелен, Субодай, его нокуды, Борте и Кокчу внимательно приглядывались и прислушивались ко всему, думали-гадали, привезет ли с собой Темуджин персиянку? Их хватил озноб от волнения и страха. Ведь если эта женщина с ним, то радость станет весьма кратковременной, и вскоре они будут страдать, погибать от ужаса, бежать от мщения Тогрул-хана.

Вскоре сквозь золотистую пелену стали видны скачущие всадники, блестящие наконечники копий и трепетание вымпелов. Среди всадников женщин не было…

Кюрелен глубоко выдохнул. Он был благодарен судьбе и повернулся к Джамухе, который стоял с ним рядом, напряженно кусая серые губы.

— Наши страхи оказались напрасными, — тихо промолвил он.

Джамуха ничего не ответил, упрямо смотря вперед.

Темуджина и его воинов приветствовали радостными выкриками. Коричневые и пурпурные долины тут же вернули эти крики эхом. Казалось, возвращению радуется вся земля. Орда накинулась на вернувшихся воинов. Женщины хватали коней за уздечки и заглядывали воинам в лицо. Те радостно хохотали, спешивались и обнимали женщин и детей. В воздухе раздавался громкий смех, шум разговоров, все были крайне возбуждены. Барабаны оглушали своим треском. Старики затянули протяжную песню.

Темуджин был покрыт пылью, он не улыбался. Когда он спешился, к нему приблизились Кюрелен, нокуды, Джамуха, Субодай и Кокчу, с трудом пробивая дорогу среди возбужденных людей. Кюрелен взглянул на Темуджина и подумал: «Он сильно похудел и стал похож на человека, перенесшего сильные страдания, ему никогда не избавиться от нанесенных страданиями шрамов». Он улыбнулся племяннику и обнял его.

— Приветствую тебя, мой племянник. Я очень рад твоему возвращению!

Борте медленно приблизилась к мужу и легко коснулась рукой его руки. Он взглянул на женщину, будто ее не видел, и у него скривились губы. Потом Темуджин стал здороваться со своими нокудами и паладинами. Он казался рассеянным, и хотя кивал, слушая встречавших, но было ясно, что с трудом воспринимает слова приветствий. Кокчу еще не успел закончить пышную речь, а Темуджин уже пробирался к своей юрте. Шепе Нойон и Касар оставались на площади.

Кюрелен потянул Шепе за рукав. К ним придвинулись остальные близкие Темуджину люди, образовав островок посреди ликующих и веселящихся людей.

— Вы не привезли с собой женщину? — шепотом спросил Кюрелен.

Шепе отрицательно покачал головой и быстро взглянул вслед удаляющемуся Темуджину. Молодой воин не улыбался.

— Никаких женщин, — быстро промолвил Шепе Нойон.

Касар, будучи простаком, не признавал хитрых секретов, а на этот раз у него кружилась голова от того, что он оказался-таки дома.

— Она себя убила! — громко воскликнул он. — Пожертвовала собой ради нашего господина!

— Замолчи! — строго приказал Шепе Нойон.

— Замолчи! — присоединились к другу и остальные, испуганно оглядываясь вокруг.

Толпившиеся вокруг люди поняли, что что-то произошло, и с любопытством поглядывали на них.

— Тогрул-хан не дал нам с собой никаких женщин! — заговорил нарочито громко Шепе Нойон. — Но он нам сделал богатые подарки. Разве этого недостаточно?

Люди захохотали, позабыв о тесной группке, стоявшей с мрачными лицами.

— Идите со мной! — заявил Кюрелен.

Субодай, Шепе Нойон, Джамуха и Касар последовали за ним, шли молча, пока не оказались в юрте Кюрелена. Там они сели на кошмы и выпили вина.

— Теперь рассказывайте! — приказал Кюрелен.

Шепе Нойон кратко сообщил им новости, а Касар взволнованно дополнял его. Когда рассказ был закончен, воцарилось неловкое молчание. Кюрелен казался сильно взволнованным, но в то же самое время было ясно, что он испытывал облегчение. Затем он покачал головой.

— Скажи мне, Шепе, только одно: Темуджин действительно сильно страдает?

— Он не упоминал ее имя со времени смерти этой женщины.