Монастырь

Чертыхаясь, этапники принялись перезаправлять койки. Когда все было готово, дневальный прошелся мимо шконок, высматривая огрехи. Естественно, с первого раза у некоторых ничего не получилось и Сиволапов, уже начиная закипать от тупости новичков, вынужден был опять сдергивать все и руководить каждым движением непонявших.

Наконец, эта пытка кончилась.

– Никуда не выходить. – предупредил шнырь. – Я скоро буду.

Большая часть зеков бросилась к зарешеченным окнам. Но сквозь годами немытое стекло было мало чего видно. Да и выходили окна на какую-то глухую стену, а плац и основные здания монастыря остались где-то правее.

Оставив свой мешок под шконкой, Николай пошел обследовать помещение. Но ничего интересного кроме туалета с двумя сидячими очками, наклонным желобом для мочи и единственным умывальником, в карантинке не нашлось. Напротив двери в сортир, нашлась, правда, еще одна, запертая. Там, скорее всего, находилось обиталище местного дневального.

Сиволапов не обманул и действительно явился минут через десять. Некоторые из этапников привыкли к проволочкам и уже уселись разбирать перетряхнутые мешки.

– Мужики! – громко сказал шнырь. – Здесь порядок такой: в сапогах на шконках не валяться. И вообще не валяться. Можно только сидеть.

– А ты сам давно под шконкой не валялся? – подал голос шебутной этапник.

– Сейчас оставить все. – Сиволапов проигнорировал вопрос, – и идти на плац.

Там построиться в колонну по двое.

С недовольным бурчанием этапники потянулись к выходу. А за решеткой локалки, на плацу их уже поджидали. Сразу за дверью в заборе стояли двое зеков в новеньких синих костюмчиках. На первый взгляд их одежду можно было принять за джинсу. Цвет, да двойная желтая строчка наводили на такие мысли.

Но приглядевшись, Николай понял, что ткань на их одежду пошла почти такая же, как и на их серые робы. Только другого цвета.

– Эй, местные есть? – спросил один из них, по виду совсем пацан, сверкая до синевы выбритым черепом.

Все промолчали.

– Откуда этап? – поинтересовался второй, с крысиным острым носом.

Кулину бы промолчать, но он, без задней мысли, ляпнул:

– С Москвы.

– А! – осклабился бритый. – Прилетели к нам грачи, пидорасы-москвичи…

Повисла неловкая пауза. Этапники замерли, а Николай понял, что если он немедленно не ответит, то его авторитет здесь останется на нулевой отметке, или упадет ниже.

– Ты, зёма, чего-то вякнул? – Кулин добродушно улыбаясь сделал шаг к насмешнику.

– В уши долбишься? – еще шире растянул губы зек. – Два раза не повторяю.

Без замаха Николай впечатал тому его улыбку в зубы. Удар вышел не очень сильный. Кулин знал свои возможности и опасался как бы не лишить зека передних зубов. Да и кулак царапать о чьи-то зубы было мало охоты.

Бритый отлетел на метр и упал на задницу прямо в грязь у решетки. Из расплющенных губ обильно потекла кровь, черная на синей ткани.

Его приятель сразу встал в боксерскую стойку:

– Ах ты, козел!

Прикрывая лицо левой рукой, правой он попытался нанести Кулину хук в челюсть. Но против Николая он был никем. Отступив и пропустив мимо себя удар, Куль легко ушел от прямого левой и перехватив нацеленный в солнечное сплетение кулак, без усилий вывернул руку противника. Тот взвыл, попытался лягнуть Николая, но пропустил подсечку и грохнулся на колени.

– Отпусти!.. – злобно прошипел зек.

– Ты меня знаешь? Я – козел? – спокойно спросил Николай.

– Нет… – с ненавистью выдавил тот из себя.

– Что тут такое?! – на плацу появился Сиволапов, но было уже поздно. К этапникам, заметив беспорядок, спешили уже двое прапоров.

Завидев краснопогонников, Кулин выпустил руку зека и тот, медленно поднявшись на ноги, вновь резко выбросил кулак в сторону Николая. Не успев отреагировать как следует, Кулин успел лишь повернуть голову и кулак вписался ему в ухо. Сквозь пронзительный звон Николай расслышал голос прапорщика:

– Почему драка? Кто зачинщик?

– Он. – пацан с бритым черепом ткнул пальцем в направлении Кулина. Зек уже успел размазать кровь по лицу и теперь выглядел как освежеванный труп.

– Ну, зычара, – прапорщик повернулся к Николаю. – На вахту сам пойдешь, или пинками тебя гнать?

– Сам. – хмуро ответил Кулин.

– Эй вы двое, – теперь краснопогонник смотрел на "потерпевших", – вперед!

– Но, Черпак…

– Гражданин прапорщик! – поправил Черпак. – Базарить приказа не было.

Шустро! Марш!

Николай попал обратно в толстую монастырскую стену. Но ему приказали идти не налево, откуда он вышел вместе с этапом, а направо. Там Кулина заперли в узком отстойнике и, буквально через несколько минут к нему пришел тот самый майор, который грозил шизняком при раскачивании автозака.

– Я – кум. – представился он. – Зовут меня Игнат Федорович. Фамилия – Лакшин.

– Кулин Николай Евгеньевич… – с безразличием на лице стал тараторить Николай, но кум прервал его:

– Этого пока хватит. Что случилось на плацу?

– Да ничего… – Кулин пожал плечами.

– А почему у одного вся морда раскровавлена, а другой кричит, что ты ему руку сломал?

– Так получилось…

– Ты что, отрицалово? – Лакшин озадаченно посмотрел на Николая. – Да нет.