Монастырь Эстебан Бланкес

В "Маньяна" меня действительно знали. И даже могли накормить и напоить в кредит, если бывали трудности с монетой. Хорошо, что такие трудности последнее время случались все реже - я слыл удачливым и пронырливым сыскарем и все больше людей обращались ко мне. Я, если честно, даже стал задумываться о более приличествующем жилье в более приличествующем квартале Картахены.

- Так что же стряслось? - спросил я, когда мы уселись за стол в самом дальнем углу таверны и пригубили первое пиво.

Старик поднял на меня испытующий взгляд. Снова заблестели его глаза, а в паутине глубоких морщин словно бы запутался немой вопрос.

- Скажи-ка, Веласкес, - спросил книгочей немного погодя. - С тобой никаких странностей не происходит? Ну, там, дурные сны, или необъяснимые желания... наведаться к Эстебан Бланкес, например. А?

Я задумался. Сны... Сны бывают, этого не скрыть. А вот необычных желаний я припомнить не смог. Впрочем, я понимал о чем на самом деле спрашивает книгочей. Печать той самой книги. Он считает, что раз я открывал "Око бездны" - на меня легла некая зловещая печать. И якобы однажды я обнаружу, что не принадлежу сам себе.

- Нет, Ксавьер Унсуе, - ответил я, как мне показалось - вполне искренне. - Я не чувствую над собой проклятия. Что же касается дурных снов - так они всем периодически снятся. Даже праведникам. Это все, что ты хотел услышать?

Книгочей продолжал сверлить меня взглядом. Скорее всего, он не поверил, что я ничего особенного в себе не замечаю. Потом угрюмо уставился в полупустую пивную кружку.

- Книгой снова заинтересовались, - сказал он тихо.

Я едва не подскочил на лавке. Неужели пришло время разгадать загадку книги и монастыря? Я ведь поклялся разгадать ее когда-нибудь. Правда, мне совершенно не верилось, что случай подвернется так скоро.

- Кто? - спросил я, подавляя в себе целую бурю противоречивых чувств.

- Рикардо Эчеверья. Студент.

- Как давно?

- Он ходит ко мне уже второй год. Сегодня утром я заметил, что он подходил к полке с монастырскими книгами.

- И это все? - протянул я с сомнением.

- Он дотрагивался до книги. Я видел. Возможно, даже не в первый раз.

- И что ты хочешь от меня?

- Проследи за ним, - шепотом попросил Унсуе. - Я так больше не могу.

- Не можешь чего? - жестко спросил я. - Не можешь молчать, когда твои читатели идут на смерть?

Унсуе враз стал казаться даже не старым - дряхлым.

- Раньше, выходит, мог? - продолжал я. - А, книгочей? Что это с тобой вдруг случилось?

Я понимал, что поступаю жестоко. Но остановиться не мог.

Некоторое время мы просидели в звенящем молчании. Наконец я слегка оттаял.

- Сколько у нас времени? У нас... и у него?

- Не знаю, - все еще шепотом ответил Унсуе. - Думаю, с неделю.

- Где он живет?

- В студенческом приходе Санта-Розалины, невдалеке от собора. Знаешь где это?

- Знаю, - вздохнул я. - Как, говоришь, его зовут? Родриго Эчеверья?

- Рикардо. Рикардо Эчеверья, - поправил меня книгочей. Впрочем, я прекрасно запомнил имя и с первого раза. Я ведь сыскарь все-таки, а не выживший из ума нищий с Муэрта Фолла.

- Ладно, - отрезал я. - Я займусь этим. Постарайся никуда не отлучаться из своей норы, ты можешь мне понадобиться в любое время, я встал и бросил на стол медную монетку.

- И вот еще что, - добавил я несколько мягче. - Прости, что я был с тобой так резок, Ксавьер Унсуе...

Мне показалось, что от меня испуганно отшатнулось что-то огромное и темное. Словно заметило во мне нечто губительное для себя.

М-да. И это называется, я никаких странностей около себя не замечаю.

За неделю я изучил жизнь Рикардо Эчеверья буквально по часам. Чем занимается, куда и когда ходит, когда спит, когда есть - словом, все-все-все. Я не мог не заметить, что ведет он себя не совсем обычно - часто замирает на улицах, словно в задумчивости, а потом в друг начинает недоуменно вертеть головой, словно не может понять где находится и как здесь очутился. Знакомые его тоже отметили, что Рикардо последнее время стал рассеян и часто не замечает вопросов, с которыми к нему обращаются. Отец Гонсалио, который преподавал в Санта-Розалине философию, слово господне и литературу все это подтвердил, и высказал предположение, что юноша просто устал.

Мне так не казалось. Друзей у Рикардо было немного, и, слава богу, никто из них не знал о природе моих истинных занятий и интересов. Я что-то сочинил им о причинах, по которым якобы разыскиваю Рикардо и едва успел отделаться от них и затеряться в толпе, когда сам Рикардо показался вдали на улице. Он брел, повесив голову, в сторону студенческого прихода; брел с северо-востока. Библиотека Ксавьера Унсуе находится именно там.

Я внимательно наблюдал за ним из-за палатки торговца свечами.

Вот на ком печать безысходности видна была с первого взгляда такой вид бывает у неизлечимо больных.

Я впервые разглядывал Рикардо Эчеверья так близко.

Он миновал ворота прихода, рассеянно кивнул старику-привратнику, и, прижимая локтем небольшой сверток, направился ко входу в камчой.