Читаем Монарх и Узник полностью

Ашхабад и другие города заполонили переселенцы из Ирана, Закавказья, благо работы всем хватало. Многие из тех, кто пришел вместе с имперскими войсками, выйдя на пенсию, остались до конца жизни в теплом Ашхабаде: военные врачи, инженеры, железнодорожники. Потом бежали сюда в годы коллективизации. Много приехало из Самары, их так и называли «самарскими», они селились в Ашхабаде на необжитых местах за кладбищем. Потом их стали называть «хит ровскими».

Ашхабад, как и Ташкент, выполнил свою гуманитарную миссию: дал приют многим «неблагонадежным», сосланным «на край света», то есть люди были спасены. Моя приятельница рассказывала, что в их сельской школе на севере Туркменистана преподавал русский язык и русскую литературу ссыльный профессор из Ленинграда. В Ашхабаде жил и работал Б. Л. Смирнов. По своему воспитанию, образу жизни и стилю работы Борис Леонидович принадлежал к лучшему поколению русских врачей. С Гражданской войны он, военврач, пробирался в Киев к отцу. На одной из станций в развалах книг наткнулся на санскритско-русский словарь. С этой потрепанной книжкой он попал в ссылку в Туркмению и уже не расставался с ней никогда. Потом ему разрешили жить в Ашхабаде. Он лечил, оперировал, создал новую в наших краях клинику, а по вечерам переводил. Ведические сказания Индии переводил на русский язык ашхабадский нейрохирург. В общении с такими «врагами народа» и воспитывалась тогда туркменская интеллигенция. Интересно, при английском владычестве быст ро ли состоялась бы туркменская культура?

До землетрясения готовил историков в Туркменском госуниверситете ссыльный И. Н. Бороздин, крупный ученый — медиевист, который в свое время преподавал С ергею Есенину. В Воронежском госуниверситете доцент Бороздина еще недавно читала курс «Литература народов СССР», в котором очень интересен для наших преподавателей полновесный раздел по туркменской литературе. Хоть бери сейчас и переводи на туркменский язык. Лучше пока никто не напишет. Полина Андреевна часто вспоминает, как шумел камыш в «ее» ауле, как хорошо были видны горы из окна их ашхабадской квартиры, каким вкусным был туркменский виноград, какой чудесной была жизнь с Ильей Николаевичем в Ашхабаде. Я греюсь у костра ее любви, в который она так красиво подбрасывает и подбрасывает свои ярко горящие пламенные воспоминания. И после этого я слышу от россиян: «Не пускать черненьких!» Да, забываются…

В январе 1942 года в Ашхабаде начались занятия на всех факультетах МГУ и других эвакуированных вузов. Старожилы Ашхабада еще помнят студента физмата, исхудавшего, в старом пальто и в галошах на веревочках, которого обогрели на туркменской земле в один из многих трудных периодов его жизни, человека, ставшего умом, честью и совестью советской эпохи. Стоит отметить, что неординарность молчаливого московского студента Андрея Сахарова отмечали уже в то время. Во время эвакуации у нас жили и работали известные писатели, среди них мой любимый Юрий Олеша. На Ашхабадской киностудии Марк Донской экранизировал роман Николая Островского «Как закалялась сталь». Близость с русской интеллигенцией стала дрожжами для подъема творческого духа местных преподавателей, артистов, художников. Это были истинные плюсы российского влияния.

А еще я помню множество безногих калек на деревянных каталках, одноногих и одноруких женщин в кокетливых шляпках и с орденами на шелковых платьях. Еще долго после вой ны ехали селиться в «края, где растут апельсины», очень молчаливые и болезненные люди с наколками. Апельсины до сих пор не растут на туркменской земле, но здесь «политические» и «неполитические» могли забыть сибирские лагеря и действительно отогреться под солнцем. Две соседки пару дней плакали от счастья, когда появился пешком с вокзала их брат в грязном ватнике. Ему купили костюм и шляпу. Они водили брата по городу и всем показывали свое счастье. Потом сестры опять плакали и говорили о туберкулезе, потом плакали на похоронах, выпросив у соседей новогоднюю елку для венков. Я по дороге в школу всегда обходила их «времянку», боялась увидеть в низенькое окно висящие на стене под простынею костюм и шляпу ссыльного.

Отдельный слой переселенцев — это выпускники училищ и вузов РСФСР. Русские и туркмены вместе сформировали городскую и сельскую интеллигенцию. Маму, голубоглазую девушку, прислали из российского педучилища на самый юг Страны Советов. Отработав положенные годы не только учительницей, но и директором школы, она уже хотела уехать с подругами на Дальний Восток. Не представляла, что Провидение уже приготовило ей иную судьбу…

Перейти на страницу:

Все книги серии Виктор Ерофеев представляет писателя

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное