Монахиня. Племянник Рамо. Жак-фаталист и его Хозяин

У Гусса была хорошенькая служанка, которая служила ему половиной гораздо чаще, чем его законная половина. Это неравное распределение нарушило семейный мир. Хотя трудно было досадить этому человеку, которого не пугали никакие скандалы, однако же он решил покинуть жену и поселиться со служанкой. Но все его имущество состояло из мебели, машин, рисунков, орудий и домашней утвари; и он предпочел обобрать жену догола, нежели уйти из дому с пустыми руками, и вот что он задумал. Он решил выдать служанке векселя, дабы она предъявила их ко взысканию и добилась описи и продажи его вещей, которые должны были с моста Сен-Мишель перекочевать на квартиру, где он собирался обосноваться со своей возлюбленной. В восторге от своей идеи, он выписывает векселя, подает их ко взысканию, нанимает двух поверенных. И вот он бегает от одного к другому, преследуя самого себя с превеликим рвением; превосходно нападает и слабо защищается; вот его приговаривают к уплате долга со всеми законными последствиями; вот он мысленно уже завладел всем, что было у него в доме; но дело обернулось иначе. Он нарвался на прехитрую негодяйку, которая, вместо того чтоб описать мебель, взялась за него самого и добилась его ареста и заключения в тюрьму. Таким образом, сколь бы странными ни показались вам те загадочные ответы, которые он мне давал, они тем не менее были правдивы.

В то время как я рассказывал вам эту историю, которую вы сочтете за басню… — А история человека в ливрее, пиликавшего на виолончели? — Обещаю сообщить ее, читатель; честное слово, она от вас не уйдет, а пока позвольте мне вернуться к Жаку и его Хозяину… Жак и его Хозяин достигли жилища, где им предстояло провести ночь. Было поздно; городские ворота оказались запертыми, и путешественникам пришлось остановиться в предместье. И вдруг я слышу шум… — Вы слышите? Да вас там вовсе не было! При чем тут вы? — Вы правы… Итак, Жак… его Хозяин… Раздается страшный шум. Я вижу двух мужчин… — Вы ничего не видите; при чем тут вы? Вас там вовсе не было. — Вы правы. Двое мужчин сидели за столом подле двери занимаемой ими комнаты, разговаривая довольно спокойно; какая-то женщина, подбоченившись, изрыгала на них потоки брани, а Жак пытался успокоить эту женщину, причем она так же мало обращала внимания на его миролюбивые увещания, как и те двое, к которым она обращалась, на ее поношения.

— Погодите, любезная; немного терпения, придите в себя! — говорил Жак. — Что, собственно, случилось? Эти господа похожи на вполне порядочных людей.

— Это они порядочные люди? Это злодеи без жалости, без души, без всякого чувства. Что им сделала эта бедная Николь, что они так зверски с ней обошлись? Ее, наверно, изуродовали на всю жизнь.

— Может статься, беда не так велика, как вам кажется.

— Удар был ужасный, говорю я вам; они ее изуродовали.

— Надо проверить; надо послать за врачом.

— Уже послали.

— Надо уложить ее в постель.

— Ее уже уложили, и она стонет так, что сердце разрывается. Бедная Николь!

Во время этих сетований звонили с одной стороны и кричали: «Хозяйка, вина!..» Она отвечала: «Иду». Звонили с другой стороны и кричали: «Хозяйка, белья!» Она отвечала: «Иду, иду».

А из другого угла дома рассвирепевший человек вопил:

— Проклятый болтун! Безудержный болтун! Чего ты не в свое дело суешься? Или хочешь, чтоб я прождал здесь до утра? Жак! Жак!

Трактирщица, горе и раздражение которой несколько улеглись, сказала Жаку:

— Сударь, оставьте меня, вы слишком добры.

— Жак! Жак!

— Поторопитесь. Ах, если б вы знали все беды этого несчастного существа!..

— Жак, Жак!

— Ступайте же; кажется, вас хозяин кличет.

— Жак! Жак!

Действительно, это был Хозяин Жака, который разделся сам и, умирая от голода, выходил из себя, оттого что ему не подавали. Жак поднялся к нему, а минуту спустя пришла трактирщица, которая в самом деле выглядела подавленной.

— Тысячу извинений, сударь, — заявила она Хозяину Жака. — Бывают такие случаи в жизни, которые нелегко перенести. Что прикажете подать? У меня есть куры, голуби, отличная заячья корейка, кролики: наш край славится хорошими кроликами. А может быть, вам угодно речной птицы?

Согласно своему обычаю, Жак заказал Хозяину такой же ужин, как и себе. Блюда подали, и во время еды Хозяин говорил Жаку:

— Черт тебя возьми, что ты делал там внизу?

Жак. Быть может — хорошее, быть может — дурное; почем знать?

Хозяин. Что же хорошее или дурное ты делал внизу?

Жак. Я не допустил, чтобы эту женщину избили двое мужчин, которые сидели там и по меньшей мере сломали руку служанке.

Хозяин. А может быть, для нее было бы лучше, если б ее избили?..

Жак. Для этого имелось бы десять весьма резонных причин. Величайшая удача, случившаяся со мной в жизни…

Хозяин. Это то, что тебя избили?.. Налей!

Жак. Да, сударь, избили ночью на большой дороге, когда я возвращался, как сказано, из деревни, отдав свои деньги и сделав, по моему мнению, глупость, а по вашему — прекрасный поступок.

Хозяин. Помню… Налей!.. А какая причина ссоры, которую ты старался прекратить, и дурного обращения с дочерью или служанкой хозяйки?..

Жак. Право, не знаю.