Монах - последний зиндзя

В начале лета в честь разгрома Юкио и приобретения новых полномочий Хидейори устроил великий пир во дворце сегуна в Камакуре. Более трёх сотен кенинов, самураев высшего ранга, заполнили зал для аудиенций. Большинство гостей сидело за низкими столиками, вкушая деликатесы, которые Хидейори приготовил по этому случаю. Может быть, их одежда выглядела более вычурной и богатой, чем было принято при императорском дворе, но она была сшита из красивых тканей и расшита чудесными узорами. Чтобы украсить зал, были вынесены сокровища, которые постепенно копились в замке Хидейори: золотые и серебряные сосуды для питья, фарфор династии Тан, столы черного и палисандрового дерева, статуэтки и вазы из нефрита и слоновой кости, древние свитки, в которых буддистские стихи изображались с помощью золотой фольги. Пять групп музыкантов из аристократических семей играли по очереди, поэтому музыка не кончалась.

Наиболее высокопоставленные вассалы Хидейори сидели рядом с ним на возвышении в северном конце зала, под навесом из шелка тёмно-фиолетового цвета. Среди них были вожди могущественного клана Шима, братья Бокуден и Риуичи, так же как и сын Риуичи, рослый молодой Мунетоки. Рядом с ними сидели предводители кланов Ашикага, Хирага, Вада и Миура. Танико сидела на коленях за спиной Хидейори, молча разливая саке и подкладывая сегуну рис, кусочки фруктов и рыбы.

Глаза Хидейори блестели, как у вороны, которая только что схватила сочный кусочек мяса. Он был в чёрном церемониальном одеянии и в высоком чёрном головном уборе из лакированного шёлка. В разгар банкета он хлопнул в ладоши, привлекая внимание, и гул разговоров и звяканье посуды, из которой ели и пили в зале, стихли. Музыканты замолчали.

- У меня для всех моих гостей интересное зрелище! - объявил Хидейори залу. - Здесь присутствует женщина, которая известна в Стране Восходящего Солнца как великая танцовщица. Она приехала к нам от двора в Хэйан Кё, где она доставляла удовольствие нашему новому Сыну Небес, императору Камеяма, так же как высокочтимому деду его императорского величества, удалившемуся императору, а также всем остальным, кто был при дворе.

Послышалось несколько смешков из зала: смеялись те, кто понял, кем была эта госпожа и к кому отнес Хидейори слова "а также остальным при дворе". Танико чувствовала, что должно случиться, но всё же надеялась, что Хидейори не устроит такого рода публичный спектакль.

- В ответ на наше гостеприимство эта госпожа согласилась развлечь нас, - сказал Хидейори, любуясь собой. - Знатные господа бакуфу, я представляю вам госпожу Шисуми!

Двери в одном конце зала отодвинулись назад, и изящная фигура появилась в галерее, ведущей из женской половины замка Хидейори. Как только Танико увидела Шисуми, ее сердце сжалось. Любовница Юкио была красивой женщиной с огромными черными глазами и красными губами. Ее длинные волосы были распущены, черные локоны закрывали маленькую грудь. Она держалась очень прямо в своем стелющемся одеянии из чистого белого шелка, с белым поясом. "Она значительно более мила, чем я была в её годы", - подумала Танико восхищённо. Она слышала, что любовница Юкио беременна и ей казалось слишком жестоким подвергать женщину в такое время тяжёлому испытанию. Делая маленькие шаги, Шисуми, опустив глаза, вошла в открытое пространство в центре зала.

- Почему на тебе траурные одежды? - потребовал ответа Хидейори. - Я же велел надеть тебе лучшее платье!

- Пожалуйста, простите меня, мой господин! - ответила Шисуми. - Это моё лучшее платье! - она говорила спокойно и почтительно, но голос ее был сильным, и было странно, что он мог исходить из такого хрупкого тела.

Шесть музыкантов в придворных одеждах с барабанами, колокольчиками, деревянными духовыми инструментами и лютнями соскользнули с галереи и расположились у возвышения. Шисуми вопросительно глядела на Хидейори, и он резко кивнул головой. Она поклонилась музыкантам, вынула веер слоновой кости из своего рукава и раскрыла его. Хидейори откинулся назад с улыбкой, его руки покоились на коленях. То, что он заставляет любовницу Юкио развлекать его и его гостей, делало его триумф окончательным.