Монах: последний зиндзя

– Дзебу-сан, я не хочу никого убивать сегодня. Я не хочу умирать так, как жил. Я упражнялся в военном ремесле так усердно, как мог. Я освободил Священные Острова от Такаши, для чего, я думаю, и был послан в этот мир. Мне не судьба наслаждаться покоем и почестями. Теперь всё, что мне осталось, – покинуть этот мир. Я хочу закончить жизнь красиво. Я хочу наконец-то быть со своей верной женой и детьми, почитать им Книгу Лотоса, изречения, которые всегда были моими любимыми. Можешь ли ты помочь мне в этом, Дзебу-сан? Сможешь ли ты задержать их настолько, чтобы я мог умереть, как я хочу?

Горячие слёзы наполнили глаза Дзебу. Ему вспомнилось стихотворение, последний дар Всевышнего. Он прочитал Юкио:

Одинокая сосна,
Вспышка молнии,
Оголённая горная вершина.

Юкио сказал:

– Ты – вершина горы, Дзебу-сан. – Слёзы текли по его щекам. – Люди думали, что я гигант, а я всегда стоял на твоих плечах, – он с силой на мгновенье сжал руку Дзебу, затем отвернулся, взмахнув своим тёмно-зелёным одеянием.

Дзебу пошёл в помещения самураев, чтобы вооружиться. Люди Юкио уже надели доспехи и шлемы. Когда Дзебу рассказал им, что Юкио отклонил предложение Кублай-хана о наместничестве на Священных Островах, они были переполнены радостью. Некоторые из них прослезились.

– До сегодняшнего дня я сожалел о том, что служу господину Юкио, – сказал Сензо Тотоми, вытирая лицо рукавом нижней одежды. – Теперь я благодарен Господу, что могу умереть как герой.

– Пусть ни один человек не умрёт, пока не предаст забвению сотню врагов! – сказал Дзебу.

И последняя армия Юкио, численностью двенадцать человек, выступила навстречу монголам.

В одиночестве, не торопясь, Дзебу стал надевать свои чёрные доспехи. Он завязал ремень своего меча – короткого и широкого меча зиндзя – в узел «змей вселенной», вспоминая речь монахов, когда Тайтаро преподнёс его Дзебу в день посвящения:

– Меч – Господь, карающий через Сущность и Время и проникающий в истинное познание.

Он взял со стены свою нагинату, настолько большое оружие, что только он мог владеть им. Кто мог противостоять его нагинате? Только один человек, но он не будет сражаться сегодня. Пока Дзебу вооружался, он настраивал своё сознание, обращая каждое своё движение в часть медитации. Он повторял заповеди зиндзя, которые учил в детстве:

– Я иду сражаться! Меня не интересует исход. Я думаю только о том, чтобы сражаться с полной силой и умом, которыми я обладаю.

«Странно, – думал он, прерывая цепь своих утверждений. – Хотя на каждую битву я шел с уверенностью, что это может быть моя последняя битва, я никогда так определенно, как теперь, не чувствовал, что умру». Он слышал крики сражающихся, звон металла, но знал, что спешить некуда. Сегодня монголы не смогут применить свою тактику строя. Им придется подходить к укреплению каждый раз по одному и вступать в схватку один на один к радости самураев. Пусть другие тоже почувствуют момент своей славы, прежде чем Дзебу вступит в бой!

Он вынул драгоценный Камень из внутреннего кармана своей одежды и положил его на ладонь. К его удивлению, вместо того чтобы просветлить его разум, как это всегда происходило, сердце Камня показало ему Танико. Она смотрела на него своим проницательным, искрящимся взглядом, который всегда его восхищал. «Драгоценный Камень показывает мне, что я потерял, и тем предсказывает мою смерть, – думал Дзебу. – Танико обвиняет меня в смерти тех, кого она любила, а теперь она стала супругой Хидейори. Юкио, скорее всего, умрет сегодня, теперь мне будет не для кого жить. Зиндзя связали меня с Юкио на столько лет, что он стал значить для меня больше, чем сам Орден. Хорошо, что я умираю сегодня вместе с ним». Дзебу еще раз заглянул в сердце драгоценного Камня и увидел там светящуюся пустоту, Небытие, из которого происходят все вещи, не мрак, а ослепительный свет. Его разум наполнился этим светом, он завязал головной платок, положил на плечо нагинату и вышел.

Когда Дзебу пересек маленький дворик, направляясь к воротам, он услышал на фоне металлического грохота битвы чистые, прекрасные звуки флейты, плывущие из дома с черепичной крышей, где Юкио и его семья готовились к смерти. Когда Юкио ухаживал за Мирусу, он каждую ночь играл на флейте под её окном. Возможно, это она просила его играть сейчас.

У ворот столпилось шесть человек. На смотровой башне стояло на два больше, приготовив длинные самурайские луки.

– Каждый раз, когда нападающие бросаются к воротам, один из них выходит расправляться с ними, – сказал Канефуса, крупный воин с севера, являвшийся кузеном жены Юкио. – Их стрелки убили трех наших, а мы – очень многих из них.

– Откройте ворота и отойдите в сторону, – сказал Дзебу, снимая с плеча нагинату.