Монах: последний зиндзя

Хидехира так резко повернулся, что его волосы и борода взлетели вверх, и уставился на Танико. Краешком глаза Танико увидела жену Хидехиры, которая воззрилась на неё в ужасе.

– Разве женщина что-то сказала? – удивлённо спросил Хидехира.

– Госпожа Танико не хотела показать себя невоспитанной, мой господин, – вмешался Дзебу. – Она недавно вернулась, после того как провела много лет при дворе Великого Хана монголов. При дворе Великого Хана женщины часто принимают участие в обсуждениях наравне с мужчинами.

– Варвары! – покачал головой Хидехира. «Напыщенный старый дурак», – фыркнув, подумала Танико.

– А что стало с принцем Мочихито? – быстро спросил Дзебу.

– Сначала его трон занял младший брат, а затем его вновь обошёл племянник.

– Разве он не протестовал?

– Ходят слухи, что принц в бешенстве, – ответил Хидехира, – но публично он не делал никаких заявлений. В наше время так поступают все. Внешне все подчиняются Согамори и его родственникам, а внутри – ненавидят правление Такаши.

– Вот на что я и рассчитываю! – воскликнул Юкио. – После того как моя прокламация разойдётся по всей стране, вспыхнет восстание.

– Империя созрела для этого, – сказал Хидехира. – Каждой провинцией управляет губернатор, назначенный Согамори, который вводит высокие налоги и сажает в тюрьму каждого, кто не в состоянии заплатить их. Землевладельцы отдают всё, что получают с поместий, оставляя крестьян без средств к существованию. Каждое должностное лицо, назначенное Такаши, злоупотребляет своей властью. Говорят, Согамори однажды заявил, что каждый, кто не входит в клан Такаши, не является человеком. Более соответствовало бы истине высказывание, что каждый мужчина клана Такаши – тиран, убийца и вор. Люди устали от всего, что творится. Никто не остаётся в стороне. Северные Фудзивара всегда ненавидели Такаши. Теперь все ненавидят их! Мой сын Ерубуцу скоро вернется из торговой поездки в Майдзуру, находящийся недалеко от столицы. Мы узнаем от него много новостей.

– Будем надеяться, что армия Такаши не придет сюда по его следам, – заметил Дзебу.

– Такаши не в состоянии двигаться так быстро, – отозвался Юкио. – Но я был бы рад их прибытию. Если бы они пришли сюда, я бы показал вам искусство ведения войны, господин Хидехира. Оставшиеся в живых воины Такаши бежали бы без оглядки!

– Хидехира воображает себя великим господином, потому что владеет крепостью, расположенной на холме, где никто не беспокоит его, – сказала Танико. – На самом деле это отсталый и невежественный человек.

Они лежали в домике для гостей крепости Фудзивара. Её руки покоились на крепких мускулах груди Дзебу.

– У него не было никакого желания отвечать на простой вопрос, потому что его задала женщина.

– Ты хотела бы вновь оказаться среди монголов? В темноте Дзебу невозможно было отличить от мужчины, который обнимал её много лет назад на холме Хигаши. Его тело было таким же крепким и гибким, а голос – ровным и спокойным, скрывающим мощь. В курс обучения зиндзя входило изучение такого большого количества любовных поз, что, как ей казалось, они не применяли одну и ту же позу дважды со времени воссоединения их союза у Хан-Балига.

– Я бы предпочла, чтобы мой народ сделал одно-два существенных изменения в своих традициях, – ответила Танико. – Я провела слишком много лет своей жизни, подавая блюда и не принимая участия в беседах мужчин, хотя мои мысли были гораздо интереснее, чем у беседовавших мудрецов.

– Вот почему мужчины не позволяют тебе говорить! – рассмеялся Дзебу. – Они боятся, что ты посрамишь их! Вполне вероятно, что я – единственный мужчина, который знает всю мощь твоего ума…

– Танико, скоро мы отправимся в поход, – сказал он уже серьёзным голосом. – Мы должны найти безопасное место, где бы ты могла ожидать нашего возвращения. Возможно, ты могла бы остаться здесь, в Хирайдзуми.

– Мне кажется, что стоило бы поехать к моему дяде Риуичи, в Хэйан Кё. Он – единственный старик в нашей семье, который мне нравится. Я винила его в том, что он позволил Согамори отобрать у меня Ацуи и не защитил меня от Хоригавы. Но это было ему неподвластно. В тот момент, когда жестокая стрела поразила Кийоси, моя судьба была решена.

– Если бы Кийоси не погиб, то мы не были бы сейчас вместе, – раздался в темноте спокойный голос Дзебу, в котором Танико могла уловить нотки тревоги.

– Я знаю, – сказала она. – Но мир, в котором жил и умер Кийоси, в котором родился Ацуи, отличается от того, в котором мы с тобой живём. По-твоему, я должна быть благодарна человеку, убившему Кийоси? Но я ничего не могу к нему чувствовать, кроме ненависти!

Дзебу промолчал. Танико дотронулась до его щеки – она была холодной, твердой и гладкой, как маска из нефрита. Дзебу подумал, что он счастлив благодаря смерти хорошего человека, и ему стало стыдно, хотя в этом не было его вины.

– Ты не можешь ехать в столицу, – произнёс он наконец. – Что ты будешь делать, оказавшись в гуще сражений?

– У меня нет другого выхода, – вздохнула Танико. – Если я смогу найти возможность добраться до Камакуры, то хотела бы вернуться туда, где ты встретил меня, – к себе домой.