Монах, который продал свой «феррари»

— Сейчас давай рассмотрим альтернативный сценарий. Все еще середина зимы. Звенит будильник, и ты подумываешь о том, чтобы еще полежать в постели. Но, вместо того чтобы оставаться рабом своих привычек, ты противопоставляешь им более могущественные мысли. Ты начинаешь рисовать в своем уме картину того, как ты выглядишь, чувствуешь и ведешь себя, когда находишься в пике физической формы. Ты получаешь от коллег по работе комплименты. Ты концентрируешься на том, чего сможешь достичь с помощью той утроенной энергии, которую дадут тебе регулярные физические упражнения. Ты больше не станешь проводить ночи у экрана телевизора потому, что слишком устал после длинного дня в суде, чтобы заняться чем-то другим. Дни твои наполнены жизненной энергией, душевным подъемом и смыслом.

— Предположим, я все так и сделаю, а мне все еще хочется поспать вместо того, чтобы подниматься и идти на пробежку?

— Сперва, первые несколько дней, тебе будет не со всем просто и ты будешь чувствовать желание вернуться обратно к твоим старым привычкам. Но Йог Раман особенно сильно верил в один вечный принцип: положительное всегда преодолевает отрицательное. Так что, если ты будешь продолжать войну против недостойных мыслей, которые, возможно, тайком пробрались в храм твоего сознания, в конце концов они поймут, что их не желают там принимать, и удалятся подобно гостю, который видит, что ему не рады.

— Ты хочешь сказать, что мысли — это материальные предметы?

— Да, и они полностью подчинены тебе. Думать положительными мыслями так же легко, как и отрицательными.

— Тогда почему столько людей в мире пребывают в беспокойстве и концентрируются именно на отрицательной информации в нашем мире?

— Потому что они не научились искусству самоконтроля и дисциплинированному мышлению. Большинство людей, с которыми я говорил, не имеют ни малейшего представления о том, что они способны контролировать каждую мысль, которая приходит им в голову: ежесекундно, ежеминутно и ежедневно. Они уверены, что мысли просто приходят сами по себе, и так и не поняли, что если не найти время, чтобы научиться управлять своими мыслями, то мысли будут управлять тобой. Когда ты начнешь концентрироваться только на достойных мыслях и откажешься обдумывать низменные мысли благодаря только лишь силе воли, я обещаю тебе: все отрицательные мысли улетучатся очень быстро.

— Что же получается: если я хочу обладать внутренней силой, чтобы пораньше вставать, поменьше есть, побольше читать, поменьше волноваться и стать более уравновешенным или более любящим человеком, то все, что мне нужно сделать, — это напрячь свою волю, чтобы навести порядок в своих мыслях?

— Когда ты управляешь своими мыслями, ты управляешь своим сознанием. Если ты управляешь своим сознанием, ты управляешь своей жизнью. И как только ты полностью станешь контролировать свою собственную жизнь, ты станешь хозяином своей судьбы.

Мне нужно было услышать это. Во время этого необычного, но в то же время вдохновляющего меня разговора я прошел путь от скептически настроенного стряпчего, который придирчиво изучал другого — превратившегося в йога, — до глубоко уверовавшего человека, чьи глаза впервые за многие годы разглядели истину. Мне было жаль, что Дженни не могла слышать всего этого. Вообще-то мне хотелось, чтобы и мои дети тоже услышали эту мудрость. Я знал, что это повлияет на них, так же как повлияло на меня. Я всегда хотел быть лучшим семьянином и жить полноценной жизнью, но так всегда получалось, что я был слишком занят, разбираясь во всех тех жизненных ситуациях, которые в тот момент казались мне такими важными и неотложными. Возможно, это была слабость, недостаток самоконтроля. Неспособность видеть лес за деревьями, скорей всего. Жизнь проносилась так быстро. Вроде бы только вчера я был молодым студентом юрфака, полным энергии и энтузиазма. В те годы я мечтал стать политическим деятелем или даже членом Верховного суда. Но годы шли, и я погряз в рутине повседневности. Даже в то время, когда Джулиан был еще высокомерным адвокатом, он говорил мне, что «успокоенность убивает». Чем больше я думал про это, тем больше осознавал, что я потерял желания. И это не были желания более просторного дома или более скоростной машины. Это было куда более глубокое желание: жажда большего смысла жизни, большей радости и большего удовлетворения.