Монах, который продал свой «феррари»

— Парадигма — это, попросту говоря, то, как ты воспринимаешь обстоятельства или жизнь в целом. Некоторые воспринимают сосуд жизни наполовину пустым. Оптимисты же воспринимают его как наполовину заполненный. Люди, принявшие разные парадигмы, относятся к одному и тому же обстоятельству по-разному. В общем-то, парадигма — это линза, сквозь которую ты рассматриваешь события своей жизни: как внешние, так и внутренние.

— Так что, когда ты предлагаешь мне принять новую парадигму моей жизненной цели, мне следует изменить мой взгляд на мир?

— В некотором смысле. Чтобы коренным образом усовершенствовать свою жизнь, ты должен воспитать в себе новое понимание того, зачем ты на этой Земле. Ты должен осознать, что, войдя в этот мир ни с чем, ты обречен и покинуть его ни с чем. При этом условии для твоего пребывания здесь может быть только одна причина.

— И что же это?

— Отдавать себя другим людям и, следовательно, вносить свою лепту в улучшение мира, — ответил Джулиан. — Я совсем не запрещаю тебе иметь свои игрушки и не принуждаю тебя бросить юридическую практику и посвятить свою жизнь несчастным и обиженным судьбой. Хотя не так давно я повстречал людей, которые с радостью выбрали этот путь. Наш мир стремительно меняется. Люди уже готовы отдавать деньги в обмен на постижение смысла жизни. Адвокаты, которые раньше относились к людям в зависимости от толщины их кошелька, сейчас судят о людях по их преданности делам других, по размеру их сердец. Школьные учителя оставляют свои пожизненно гарантированные должности, чтобы поспешить навстречу интеллектуальным нуждам детей, живущих в центре боевых действий. Люди начинают внимать настойчивым призывам к изменениям. Они начинают осознавать, что пришли в этот мир с какой-то целью и что им дано нечто, что поможет эту цель реализовать.

— А что это за нечто?

— Именно то, о чем я тебе рассказывал всю ночь: безграничные возможности разума, неукротимая энергия, талант созидания, самодисциплина и умиротворение. Все дело в том, чтобы добраться до этих сокровищ и применить их для общего блага, — подчеркнул Джулиан.

— Пока что понимаю. А с чего начать творить добро?

— Все, что я хочу сказать, так это то, что ты в первую очередь должен изменить свой взгляд на мир, перестать воспринимать себя только как индивида и начать смотреть на себя как на часть коллектива.

— Так мне следует стать добрее и вежливее к другим?

— Пойми, что самое достойное, что ты можешь совершить, — это отдать себя другим. Мудрецы Востока называют это «освобождением от самого себя». Оно заключается в том, чтобы выйти за пределы собственного самосознания и сосредоточиться на более возвышенной цели. Возможно, это потребует от тебя большей отдачи другим твоего времени или твоей энергии: самого ценного, что у тебя есть. Это может быть что-то очень значительное (например, ты можешь провести свой отпуск, помогая обездоленным) или какая-нибудь мелочь (например, ты можешь пропустить вперед несколько машин в дорожном заторе). Возможно, это кажется банальным, но если я что-то и постиг в этой жизни, так это то, что, стремясь сделать мир лучше, ты возвысишь собственную жизнь. Йог Раман сказал, что, рождаясь, мы плачем, а мир радуется. По его мнению, жить нужно так, чтобы, умирая, мы радовались, в то время как мир будет плакать.

Я знал, что Джулиан прав. Что меня беспокоило в моей адвокатской практике, так это то, что я действительно не чувствовал, что отдавал себя настолько, насколько был способен. Да, мне удалось выиграть несколько процессов, создав так называемые правовые прецеденты, которые в дальнейшем помогли добиться справедливости по многим другим делам. Но закон стал для меня скорее бизнесом, чем любимым делом. Подобно многим, в студенческие годы я был идеалистом. За чашкой холодного кофе в комнатах нашего общежития мы обсуждали, как изменить мир. С тех пор прошло почти двадцать лет, и мое страстное желание совершенствовать мир сменилось страстным желанием выплатить кредит за дом и обеспечить себе хорошую пенсию. Впервые за многие годы я осознал, что заточил себя в кокон среднего класса, к которому я так привык и который оберегал меня от всего сообщества людей.

— Расскажу тебе одну старинную историю, которая, возможно, все разъяснит, — продолжал Джулиан. — Жила-была одна старая женщина. Ее муж умер. И стала она жить со своим сыном, невесткой и внучкой. С каждым днем ее слух и зрение ухудшались. Иногда ее руки так сильно дрожали, что горох на тарелке, которую она держала в руках, летел на пол, а суп проливался. В один прекрасный день это всем надоело, и для старой женщины поставили маленький столик в углу рядом с дверью в чулан, так что она должна была принимать пищу в одиночестве. Во время трапезы она смотрела на детей глазами, полными слез, но они почти не разговаривали с ней, иногда только браня за упавшую вилку или ложку.