Монах

Пошатываясь, он ушел, а Андрей стал внимательно осматривать площадку. Наклонившись, увидел несколько больших следов, хорошо заметных на влажной земле под кроной дуба, но решил, что их, возможно, оставили те, кто нашел девочку, и зеваки. Ничего интересного он тут не нашел — всё затоптали. Разочаровавшись, Андрей пошел к отцу девочки и присел рядом.

— Ну что, нашли что-нибудь? — с надеждой обернулся тот и еще раз переспросил: — Есть что-нибудь?

Андрей покачал головой и задумался. Что делать? Обернуться Зверем, вынюхать все? И что это даст? Все затоптано! Оставалось только одно — одежда девочки. Возможно, на ней остался запах. Но как идти Зверем по деревне? Люди точно решат, что он и есть тот самый леший!

Он стал рассуждать: «Если я могу увеличивать скорость по своему желанию, если сила у меня больше, чем у обычного человека, — почему не включить, так сказать, супернос? Тело-то одно и то же, просто в ипостаси Зверя включаются дополнительные функции. Так не могу ли я вытянуть способность к вынюхиванию из своего мозга? Надо пробовать!»

Андрей сел прямо, закрыл глаза и, войдя в состояние, подобное трансу, отрешился от всего мира — забыл о сидящем рядом отце убитой девочки, о самой девочке, о Шанти, вцепившейся в плечо коготками, об исчадиях, оставив только одно желание: нос! Нос должен работать, как у собаки! Как у Зверя! Нос!

И вдруг он ощутил все — запах навоза за пятьдесят метров отсюда, запах Шанти, похожий одновременно на запах ящерицы и нагретого железа, запах мужчины — пот, смешанный с запахом алкоголя. «Похоже, он накануне выпил», — подумал Андрей. Запахи били в нос — удушливые, густые. Не такие, какими их ощущают люди, — они не ощущают и сотой доли того, что чуют собаки или волки. Нос Зверя был гораздо более чувствительным, чем у простых зверей.

Андрей почти вырвал из рук у отца девочки мешок с ее одеждой и тут же почуял запах — это был запах другого мужчины, густой, терпкий и легко узнаваемый.

— Кто-нибудь, кроме тебя, трогал мертвую девочку, какой-нибудь мужчина? — быстро спросил Андрей. — Быстрее вспоминай! Трогали? Нес кто-нибудь из мужчин, переворачивал, нет?

— Нет, — удивленно и с надеждой ответил отец девочки, глядя в возбужденное лицо незнакомца. — Пастух ее нашел, но не трогал, сразу побежал к нам, а я ее поднял и понес в дом. Все, больше к ней никто не прикасался, кроме матери и женщин-обмывальщиц.

— Все. Я найду его, если он в деревне. Слушай меня внимательно… — И Андрей объяснил мужчине, что нужно делать.

Тот кивнул и ушел, а Андрей остался сидеть на бревне.

— И ты говоришь, драконы жестокие? — угрюмо сказала Шанти. — Вон что твои соплеменники творят! Никогда бы ни один дракон не поступил так со своим родичем!

— Верю. Ну что поделаешь? Вот такие уроды у нас бывают.

— Вижу, — угрюмо подтвердила Шанти. — Сумеешь найти его?

— Да. Я знаю его запах, не отвертится.

— А найдешь, что будешь делать?

— Там видно будет. Покажу на него — его деревенские сами разорвут на части, даже трудиться не придется.

— А жаль, — задумчиво протянула Шанти, — ради такого дела я бы потрудилась. Не люблю, когда девочек уродуют!

Отец убитой девочки появился через полчаса, взмыленный, тяжело дышащий, и сообщил:

— Все сделал, как вы сказали! Все по домам, ждут. Вернее, возле домов стоят.

— Не протестовали?

— Так, поворчали для виду, но все ждут.

— Тогда пошли!

Андрей быстрым шагом, почти бегом направился в деревню, отмечая себе группки людей, стоящих возле домов. Он подошел к первой группе и сделал какие-то пассы руками — им всем было объяснено, что приезжий умеет колдовать и с помощью особых заклинаний может найти убийцу.

Для деревни это было жизненно важно, а потому все беспрекословно согласились на испытание. Убийца, конечно, тоже согласился — а что ему оставалось? Если бы он отказался — подозрение точно пало бы на него, а уж тогда за каждым его шагом следили бы, и в конце концов кто-нибудь его убил бы. Тот же неутешный отец Машеньки, к примеру. Вряд ли ему были бы нужны особые обоснования и неоспоримые доказательства…

Время шло — Андрей уже обошел около пятидесяти домов, но все без толку. Отец девочки, идущий рядом, подтверждал: больше мужчин в этих домах нет, все здесь. На всякий случай Андрей обнюхивал и женщин — как ни фантастично, но всякое бывает…

Возле лавки стоял злобный Анупель, уже сменивший обделанные штаны на чистые, и истерично кричал:

— Чего вы ему верите! Небось он и убил! Не дамся колдовать на себе! Не дамся!

Из толпы, сопровождающей Андрея и его спутника, послышалось угрожающее:

— Тогда заказывай себе гроб, Анупель!

Лавочник испуганно сник и позволил Андрею подойти. Тот понюхал — увы, Анупель не был искомым маньяком, хотя Андрей почему-то был уверен в обратном. Ну по принципу — подлец всегда подлец.

Он все шел и шел дальше, и с каждым проверенным домом его уверенность в успехе падала — оставалось уже меньше десятка домов, когда он подошел к группе, в которой узнал старого знакомого — Гармаша.

Тот стоял беспечно, впереди своей жены и двух сыновей, с любопытством посматривающих на происходящее.