Монады

Я всегда был ребенком, да и потом взрослым, отстающим от времени и сверстников лет на 10, но не только меня, но даже и сторонних людей удивляло, как Борис Ефимович Гройс клал на одну руку что угодно, даже, извините за выражение, чьи-то фекалии и резким ударом ребра другой ладони заставлял это полностью перелететь на что-нибудь другое. Он говорил, что это обычный способ меча имлит-ци, приобретенный им во время службы в Тихоокеанском флоте, где он, кстати, дважды тонул и один раз в полнейшем одиночестве отбивался от захватчиков. Мне это недоступно для понимания, но некоторые понимают

                 Казавшиеся непочатыми
                 Вдруг все бутылки оказались
                 Откупоренными
                 И волк с притихшими волчатами
                 С опаской язычком касались
                 Их
                 Как отравленных

* * *

Игорю Павловичу Смирнову бывает нипочем часами сидеть в медленной воде, что мне, человеку слабому и издергавшемуся, просто не под силу и представить. Но найти воду достаточно медленную и при том ледяную – вещь не такая уж и простая. В прежние времена, когда он дружился с тунгусскими перегонщиками оленей, проблем не было. Но от той поры идет другая, однако губительная уже, привычка – раз в месяц острейшим ножом отхватывать самый крайний кусочек какой-нибудь плоти, чтобы, однако, не успевало загнивать

                 Но если представить, что в усах
                 Какой-нибудь с мороза входит
                 Она ж стоит в одних трусах
                 Дрожит и пальцем лишь выводит
                 На стекле?
                 Ужас

* * *

Меня, расчетливого и экономного, всегда поражало, как это Рубинштейн Лев Семенович враз, без всякой подготовки и осмысления бросается на женщин, не обдумывая последствий для своей позиции. А раньше и вообще, помню, просто не добегал; а еще раньше, когда я его еще и не знал, говорят, спокойно добегал и был достоин, что для меня, откровенно говоря, просто непостижимо

                 Где наша мощь распространяется
                 На мелочь всякую, на каплю
                 Какого-нибудь купороса
                 Глядь – а черты великоросса
                 Осмысленно пробиваются
                 Сквозь нашу бессмысленность и бессмысленную мощь

* * *

Будучи практически всегда истощен и обессмыслен, я с недоверием следил за огромной кошачьей прытью Харлампия Орошакова. Я лично сам видел, как он выедал внутренности им же вспоротого байскака, и мне говорили, что он то же самое допускает и в отношении крупного скота, и даже родственников, не посягая разве на слоновьих и носорожьих, да и то – где их сыскать в пределах той же Германии или России

                 Рассыпанный по небу звук
                 Но сердце, сердце чует – вдруг
                 Все вокруг напряглось вдоль неожиданно простегивающих нитей

* * *

Я никогда не ходил в храбрецах и меня всегда, сознаюсь, подташнивало от необходимости даже заурядного, каждодневного геройства, поэтому не мог я без удивления и некоторого даже омерзения следить, как известный вам Владимир Георгиевич Сорокин с помощью обыкновенного портфеля или папки врезался в черепа и грудные клетки даже не противостоящих ему, а просто неминующих его. Говорят, он не всегда был таким и в детстве его обнаруживали в обществе мышей, тараканов и птиц. Но я уже застал его таким, однако же видел двух его дочек и жену, и они не возражали против его неистовств

                 Бывает, воздух залетает
                 С соседних дышащих полей
                 И свет в вечернем небе тает
                 И взбитый пух от тополей
                 Всю землю мелко укрывает
                 Ты жив! ты жив! – Оттоп Олей
                 Междунебесный
                 Тщетно пытается убедить тебя —
                 Жив! жив! – отвечаешь ты с недоверием
                 Т. е. ясно, что нежив

* * *

Мне, безумно неуверенному и мечущемуся, всегда доставляло прямо-таки болезненное удовольствие наблюдать, как Константин Викторович Звездочетов прямо и стремительно переходит улицу под неприкрытым взглядом милиционера. Есть свидетели его просто невозможного перехода улицы под взглядом двух милиционеров. Говорят и о большем, но верить надо с опаской

                 Мы из воды почти на девяносто
                 Процентов
                 Состоим
                 И что же? —
                 При малейшем повышении температуры
                 Мы испаримся словно дым? —
                 Отнюдь

* * *