Молот и крест. Крест и король. Король и император

— Септимания все-таки поближе, — сказал Соломон. — Я могу спрятать его там на время. Мой народ не хочет, чтобы новый мессия будоражил мир.

— Вы трое, берите его, — сказал Фарман. — У него остались браслеты, и вот еще золото, что было на корабле. — Он бросил на землю мешок. — Спрячьтесь здесь, пока не уйдут все люди императора и люди Пути, пока не вернутся местные жители. Если выживет, отвезите его домой, но пусть об этом никто не знает. Пути он больше не нужен. — Фарман склонился над королем, снял с него амулет Пути. — Я куда-нибудь подброшу амулет, чтобы его обязательно нашли. Тогда подумают, что король мертв.

— Но люди не узнают правды, — сказала Свандис.

— И подменят ее вымыслом. Будут рассказывать, как верные друзья унесли Шефа с поля битвы и больше их никто не видел. Все попали в Асгард, в Валгаллу, в Трудвангар. Боги приняли их, сделали равными себе. Он не бог, который стал человеком, а человек, который стал богом. Это хорошая легенда для грядущих времен.

Фарман повернулся и безмолвно исчез в темноте. Неподалеку раздавались крики, мелькали факелы. Люди Пути во главе с Квиккой и Торвином искали своего пропавшего короля.

— Нам пора уходить, — сказал Соломон.

— Как мы его понесем?

— Снова возьмем Грааль. Пусть сослужит последнюю службу, а ночью сожжем его на костре, чтобы он больше никого не погубил.

Мужчины стали привязывать израненного Шефа к лесенке, и тут он зашевелился, забормотал.

— Что он сказал? — спросила Свандис.

— Я не расслышал, — ответил Соломон.

— Я расслышал, — сказал Хунд. — Его разум блуждает далеко отсюда.

— Так что же он произнес?

— «Вверх по лестнице к свету». Но я не знаю, из какой тюрьмы он считает себя выходящим.

Двое мужчин и женщина двинулись со своей ношей в темноту, прочь от факелов.

Эпилог

Медленно вращалось колесо смены времен года. Миновала пятая зима, жестокие морозы сменились оттепелью. Стояла ранняя весна. Пахари провели первые борозды на зеленеющих полях Англии, в живых изгородях зацвел боярышник.

Король восточных саксов Альфред Милосердный гулял с женой в своем саду, неподалеку под присмотром нянек резвились их дети.

— Сегодня принимаю послов, — отрывисто сказал Альфред. — От папы. Наконец-то.

— От папы римского? — спросила Годива, удивившись и слегка встревожившись. — От которого?

— От настоящего. От Иоанна Восьмого, так его титулуют, кажется. Которого пытались заменить англичанином. Он наконец-то вернулся, и вечные распри в Вечном городе поутихли, по крайней мере на время. Последний претендент на папский престол не то изгнан, не то убит. Трудно сказать. Первым официальным актом нового папы было предложение снять с Англии интердикт, отлучение. Вернуть нас в лоно церкви.

— Ты откажешься?

— Я отвечу ему, что мы не будем платить налоги, не вернем церковного имущества, что у людей Пути останется право проповедовать и обращать в свою веру. Если после всего этого он согласится считать, что мы вернулись в лоно церкви, для нас ничего не изменится. Думаю, это добрый знак. Церковь научилась смирению. И думаю, это только начало.

— Что ты имеешь в виду?

— Что власть меняется в лучшую сторону. Судя по вестям, приходившим в последние годы, от империи не осталось и следа. Никто даже не помышляет о ее восстановлении. Христианский мир разделился на мелкие государства, в каждом свой правитель. Угрозы с юга, от приверженцев пророка, уже не существует. Греки также не представляют опасности. Больше нет необходимости в великих империях и в армиях завоевателей.

— Но ведь и наша империя, та, что была, разделилась. С тех пор как мы лишились…

— С тех пор как мы лишились единого короля, — согласился Альфред. — Это верно, наш договор с ним более не действителен. Гудмунд и прочие ни за что мне не подчинятся, как и я не подчинюсь никому из них. И все же за эти годы мы научились ладить. Думаю, наша дружба выдержит испытание временем. Не будет войн и набегов викингов. Мы слишком хорошо знаем силы друг друга. И опять же, ветераны армии единого короля не станут сражаться между собой. Все они теперь говорят на своем языке, их никто посторонний не понимает. Они сохранят мир и остальных заставят беречь его. В память о своем повелителе.

Последовала долгая пауза. Годива вспоминала о том, чье имя не произносилось.

— По-твоему, он мертв? — спросила она. — Тела так и не нашли.

— Думаю, да. Многие пропали без вести. Змей упал на землю, а его схватили безоружным и убили на каком-нибудь поле. Был найден его амулет с порванной цепочкой. Ты слишком часто об этом спрашиваешь, — мягко добавил Альфред. — Предоставим мертвым покоиться с миром.

Годива не слышала его… а может, не хотела слышать. Она все еще бередила свои воспоминания, как языком бередят больной зуб.

— Хунд тоже не вернулся, — сказала Годива.

Она лучше других знала, как крепко дружили эти люди.