Молот и крест. Крест и король. Король и император

Шеф замялся. Впрочем, с такими людьми чем смелее, тем лучше. Он ответил громко и дерзко:

— Это был меч ярла Сигварда!

Ивар напрягся.

— Ладно, — молвил он. — Не ровен час, нашим женщинам не будет ни мытья, ни стирки. Займемся делами.

Он отвернулся, потянув за собой Годиву, хотя та на миг задержалась, и страдальческий взгляд был обращен к Шефу.

Юноша поймал себя на том, что взирает на исполинскую фигуру Вига-Бранда. Он медленно снял амулет.

Бранд подбросил его на ладони:

— В обычном случае я сказал бы: оставь себе, малец, заслужил. Когда-нибудь ты станешь великим воином — это говорю тебе я, Бранд, славный из мужей Холугаланда. Но мне сдается, что, хоть ты и кузнец, молот Тора — не подходящий для тебя знак. Я думаю, что ты человек Одина, которого еще зовут Бильейгом, Бальейгом и Бёльверком.

— Бёльверком? — повторил Шеф. — Разве я злодей?[8]

— Пока нет. Но можешь стать орудием злодея. Тебя сопровождает зло, — покачал головой гигант. — Однако для новичка ты справился хорошо. Как пить дать это твое первое смертоубийство — у меня чутье, как у гадалки. Смотри, ирландцы забрали труп, но оставили меч, щит и шлем. Они твои. Таков обычай. — Говоря, он смотрел на Шефа испытующе.

Тот медленно покачал головой:

— Я не могу наживаться на том, кого отправил в Настронд, на Берег Мертвых.

Он подобрал шлем и зашвырнул в мутный поток; щит бросил в кусты; наступил на длинный узкий меч и согнул дважды, трижды, приведя в негодность, после чего оставил лежать.

— Вот оно, — молвил Бранд. — Торвин тебя этому не учил. Это знак Одина.

Глава 7

Когда Шеф вернулся в кузницу и рассказал о случившемся, Торвин не удивился. Услышав же, что юноша вольется в воинство Ивара, он устало хмыкнул, но потом рассудил:

— Лучше не ходить туда в таком жалком виде, засмеют. Ты сорвешься, и будет еще хуже.

Из груды всякой всячины, сваленной в глубине хижины, он вытянул копье с недавно замененным древком и обитый кожей щит.

— Так будет приличнее.

— Это твое?

— Иногда приносят, чтобы я починил, а после не возвращаются.

Шеф принял дары и замялся, держа на плече скатанное одеяло и другие скудные пожитки.

— Я должен поблагодарить тебя за все.

— Делаю то, что велит мой долг перед Путем. По крайней мере, я считаю это своим долгом. Возможно, ошибаюсь. Но я не дурак. Уверен, тебе нужно что-то, о чем я не знаю. Я лишь надеюсь, что это не навлечет на тебя беду. Может быть, наши дороги еще пересекутся.

Они расстались без лишних слов. Шеф во второй раз выбрался за рябиновое ограждение и в первый — пошел по дорожке между палатками, ничего не боясь, глядя прямо и не косясь по сторонам. Он направился не к стойбищу Ивара и остальных Рагнарссонов, а к палатке лекаря Ингульфа.

Вокруг нее, как обычно, толпился народ, за чем-то наблюдая. Когда Шеф приблизился, все уже разошлись; последние отбыли с носилками, на которых лежал забинтованный. Хунд вышел навстречу другу, вытирая руки о тряпку.

— Чем ты занимался?

— Помогал Ингульфу. Мы творим поразительные дела. Этот человек боролся, неудачно упал — сломал ногу, представь. Что бы ты делал, случись это дома?

Шеф пожал плечами:

— Перевязал бы. Больше ничего не придумать. Рано или поздно заживет.

— Но такой человек не сможет нормально ходить. Кости срастутся как попало. Нога будет кривой и в шишках — как у Круббы, угодившего под лошадь. Ну а Ингульф, перед тем как перевязать, вытягивает ногу и давит, пока обломки не состыкуются. Потом укладывает ногу меж пары кольев и бинтует, чтобы не гнулась, пока заживает. Но случаи вроде сегодняшнего вообще потрясающие — бывает, что перелом совсем скверный и кости торчат наружу. И он, если нужно, обрезает кость и вскрывает ногу так, что удается затолкать ровно! Я и не думал, что можно выжить после такой резни. Но он работает очень быстро и точно знает, что делать.

— А ты сможешь так? — спросил Шеф, видя, как лицо его друга, обычно унылое и землистое, сияет от воодушевления.

— Если он объяснит хорошенько. И если сам руку набью. И кое-что еще требуется. Видишь ли, Ингульф изучает тела мертвых, чтобы узнать расположение костей. Что бы сказал на это отец Андреас?

— Значит, ты хочешь остаться у Ингульфа?

Беглый раб медленно кивнул. Он высвободил из-под рубахи цепочку с маленьким серебряным амулетом.

— Это от него. Яблоко целительницы Идун. Теперь я верую. В Ингульфа и Путь. А в Идун, может быть, и нет. — Хунд посмотрел на шею товарища. — Торвин не обратил тебя. Ты не носишь молот.

— Немного поносил. — Шеф коротко рассказал о случившемся. — Теперь, глядишь, мне удастся спасти Годиву и выбраться отсюда. Надеюсь, если я выжду достаточно долго, Бог будет добр ко мне.

— Бог?

— Или Тор. Или Один. Начинает казаться, что мне все равно. Может быть, кто-то из них следит.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Нет. — Шеф сжал плечо друга. — Возможно, мы больше не увидимся. Но если ты уйдешь от викингов, то надеюсь, что я однажды дам тебе приют. Пусть даже в хижине на болоте.

Он повернулся и направился к тому месту, куда он не отваживался даже взглянуть, когда они впервые вступили в лагерь викингов: к шатрам вождей.