Молот и крест. Крест и король. Король и император

– Лучше я расскажу, – молвил он, – о намерениях, которыми ярл Скьеф Сигвардссон поделился со мной нынче утром. А уж вы решайте, совпадают ли они с прозрениями Виглейка.

* * *

Несколько дней спустя Бранд стоял и глазел на огромный камень, давно вросший в луг неподалеку от места, где раскисшая гатевая дорога, что шла от Или, выходила на раскинувшиеся за Марчем поля.

На том камне были вытесаны зубилом затейливые рунические письмена, их края не успело сгладить время. Шеф легонько дотронулся пальцами:

– Я сочинил это сам на твоем языке, как научил меня Гейрульф. Вот что гласят руны:

Простился с жизнью славно, хоть жил негодно.
Все счеты свела смерть.

А наверху стоит имя: «Ярл Сигвард».

Бранд крякнул, раздираемый сомнениями. Он не любил Сигварда. Но все-таки тот достойно пережил гибель единственного сына. И безусловно, спас второго и армию Пути заодно, претерпев мучения в свою последнюю ночь.

– Что ж, – произнес он в итоге, – у него есть bautasteinn[43], и это правильно. Старая пословица гласит: «Немногие камни устоят, если сыны их не поправят». Но ведь убили его не здесь?

– Не здесь, – подтвердил Шеф. – Его убили на болоте. Наверное, мой второй отец, Вульфгар, не дотерпел до твердой суши. – Он скривил рот и сплюнул в траву. – Но отсюда Сигварда будет видно с болот на шесть дней пути. Кроме того, я хочу, чтобы ты полюбовался еще и на это…

Он с ухмылкой повернулся и махнул рукой в сторону чуть обозначенной возвышенности, которая восходила к Марчу. Оттуда раздался шум, как будто вдруг завизжал десяток закалываемых свиней. Бранд подхватил с земли топор и стал высматривать засевшего в засаде врага.

На разъезженную дорогу вышла колонна волынщиков по четверо в ряд. Они усердно надували щеки. Тревога Бранда улеглась, и он различил впереди знакомое лицо Квикки, бывшего раба из обители Святого Гутлака в Кроуленде.

– Одно и то же дудят, – прогремел Бранд, стараясь перекрыть вой. – Твоя затея?

Шеф помотал головой и указал пальцем на волынщиков:

– Их, не моя. Они сами сочинили мотив и назвали его «Освежеванный Бескостный».

Бранд покачал головой, не веря ушам. Подумать только, английские рабы высмеивают самого грозного полководца Севера!

За двадцатью волынщиками двигалась колонна побольше. В ней шли алебардщики в сверкающих шлемах с острой кромкой, в кожаных джеркинах, обшитых металлическими пластинами, и со щитом-кругляшом на левой руке. «Должно быть, тоже англичане», – подумал Бранд. С чего он это взял? В основном угадал по росту – мало кто был выше пяти с половиной футов. Но среди них попадались и долговязые, крепкие; вспомнить хоть тех бугаев, которых Бранд видел в последней битве за их короля Эдмунда. Нет, эти не просто англичане, а бедные англичане. Не таны Англии, не карлы армии, но керлы. Или рабы. Рабы с оружием и в доспехах.

Бранд взирал на них со скепсисом. Он немало лет провел в кольчуге и знал, сколько нужно сил, чтобы махать топором или мечом. При полной выкладке на воина ложится – да не только ложится, еще и носится – сорок-пятьдесят фунтов железа. Долго ли способен провоевать человек с такой нагрузкой? Тот, у кого первого ослабеет рука, погубит не только себя, но и всю шеренгу. Слово «крепкий» в устах Бранда звучало нешуточной похвалой. Что же касается людей мелких, то для них было семнадцать названий, и все оскорбительные.

Он смотрел на шествие двух сотен карликов. Алебарды высились, как он отметил, одинаково, строго над правым плечом. Люди, что вышагивают сомкнутыми рядами, не могут себе позволить роскошь личных решений. Но армия викингов шагала бы вразнобой и несла бы алебарды абы как, выказывая должную независимость.

Бранд с удивлением увидел, что за алебардщиками идут лошади, а не медлительные упрямые волы, которые притащили изделия Шефа в тыл армии Ивара. Первые десять пар тянули повозки с уже знакомыми ему балками от крутопульт – камнеметных машин. Возле каждой шагал боевой расчет: десяток людей в одинаковых серых джеркинах с вышитым белым молотом, как у волынщиков и алебардщиков. Что ни группа, то знакомое лицо. Ветераны зимней кампании Шефа получили свою землю, оставили батраков обрабатывать ее и вернулись к благодетелю и господину. Каждый теперь возглавлял свой собственный отряд, набранный из рабов исчезнувшей Церкви.

Следующие десять тоже представляли собой нечто новое. За лошадьми катили штуковины на широких тележных колесах, их длинные хоботы были задраны так высоко, что другой конец кланялся – похоже курица клюет в грязи червяков. Стрелометные машины. Не разобранные, а готовые к бою и лишь высокими колесами отличающиеся от той, что умертвила короля Эллу. Те самые, что повалили штандарт Ивара с Кольчатым Гадом. С ними тоже шагали расчеты по десять душ, с вращательными рычагами и связками стрел за спиной.

Когда протопали и они, Бранд осознал, что волынки, хотя и сменили мотив, нисколько не отдалились. Те пятьсот человек, которых он уже видел, развернулись позади него и выстроились в шеренги.