Молот и крест

Лагерь в точности повторил тот, что подвергся нападению короля Эдмунда южнее Бедриксворда на Сторе: глубокий ров и насыпь с кольями послужили тремя сторонами квадрата; четвертой стала река Уз с вытащенными на илистый берег ладьями. Часовой, который расхаживал за частоколом по валу, тоже побывал в том бою и остался жив. Он не нуждался в наставлениях, чтобы быть начеку. Однако опасными воин считал лишь темные ночные часы, довольно короткие в эту пору. Увидев, что небо побледнело, и уловив предрассветный ветерок, он успокоился и принялся размышлять о предстоящем дне. Часовой не испытывал большого желания в очередной раз смотреть на расправу, которой Ивар Рагнарссон подвергал пленных. «Почему же они не тронулись с места? – недоумевал страж. – Коль скоро Ивара вызвали драться при Или и он принял вызов. Позорятся-то сейчас Сигвардссон с идущими Путем».

Часовой остановился и налег грудью на частокол, стараясь держаться настороже. Он поразмыслил о звуках, которые часто рвались из-под окровавленных рук Ивара. В свежих могилах лежало порядка двухсот тел – результат недельного истребления мерсийцев.

Ухнула сова, и часовой вздрогнул, приняв звук за вопль беспокойного духа, который явился отомстить.

Это была его последняя мысль. Он не услышал, как спела тетива; железо прошило ему горло. Враги, подкравшиеся в тумане и прыгнувшие из рва, подхватили его, уложили на землю, выждали. Они знали, что такая же участь постигла по крику совы остальных часовых.

Даже мягчайшая обувь шуршит по траве. Бег сотен ног звучал, как шорох мелких волн, накатывающих на гальку. Нападавшие, тщательно выбрав момент, метнулись к западному частоколу – черные тени на фоне черного неба. Зато на востоке занималась заря, которая должна была высветить защитников лагеря, когда те проснутся и ринутся в бой.

Шеф стоял в стороне и сжимал кулаки, следя за атакой; успех или полное поражение зависели от следующих нескольких секунд. Это все равно что взять Йорк, только быстрее и проще. Без неуклюжих передвижных башен, без медленного, поэтапного развития штурма. На сей раз его тактика по уму даже Рагнарссонам – яростный натиск, где все решается в первую минуту.

Умельцы сколотили щиты из прочных досок, по двенадцать ярдов в длину и три в ширину. Железными лентами к ним прикрепили снизу весла так, чтобы их концы торчали с обеих сторон. За эти рукояти взялись викинги, которым было проще иметь дело с привычным деревом; они гордились своей силой, позволявшей поднять такую тяжесть и побежать с ней к лагерному частоколу.

Впереди были самые рослые воины. Они кряхтели от натуги, неся великий груз, чтобы в последний момент поднять его над головами, на семь футов от земли. Этого должно было хватить для преодоления шестифутовых частоколов.

И они справились с задачей, совершив заключительный мощный рывок. Перепрыгнули через ров, обрушили дерево на дерево, разбежались в стороны и залегли во рву.

Те же, что двигались следом, с грохотом взбежали на опустившиеся мостки и спрыгнули за насыпь. Десять, двадцать, двести человек очутилось в лагере неприятеля еще до того, как носильщики обнажили оружие и присоединились к штурмующим.

Шеф улыбнулся, глядя в темноту. Из шести дощатых щитов только один не улегся поверх частокола. Он застрял во рву, и викинги, сыпля проклятиями, оставили свою ношу и поспешили к другим мосткам.

Из спавшего лагеря полетели крики боли, а затем яростный рев – там осознали присутствие врага. Сперва зазвучали тупые удары – это врубались в плоть топоры; затем пошел звон металла: викинги Ивара схватились за оружие. Шеф в свете зари видел, что воины следуют его указаниям: рубят на ходу и держат четкий строй, даже когда переступают через поверженных врагов. Убийственный ритм сохранялся. Тогда побежал и Шеф.

Его вольноотпущенники-англичане, находившиеся на восточной стороне лагеря, дождались во тьме, как было им велено, первых признаков битвы и только тогда устремились в атаку. Шеф надеялся, что правильно рассчитал время. Он поставил этих людей в двухстах ярдах от частокола, прикинув, что те, заслышав штурм, достигнут лагеря к самому разгару боя. Все взоры будут прикованы к викингам, все воины Ивара поспешат на помощь к товарищам. Шеф отчаянно убеждал себя, что так и будет. Он добрался до угла лагеря в тот самый миг, когда появились бежавшие люди.

Первыми неслись алебардщики, и каждый был нагружен не только оружием, но и огромной вязанкой хвороста, чтобы швырнуть ее в ров, а уж потом крошить острым лезвием колья и стягивавшие их кожаные ремни.

Подкатила вторая волна: это были арбалетчики, которые протиснулись между алебардщиками, разрезали ножами последние стяжки, расшвыряли колья и перебрались через бреши.