Молот и «Грушевое дерево». Убийства в Рэтклиффе

Глава третья Молот

«Жестокие убийства произвели широкую сенсацию, – писала в среду 11 декабря газета «Таймс». – Желание любопытных взглянуть на место преступления стало настолько сильным, что вчера до десяти утра по Рэтклифф-хайуэй было почти не пройти из-за толп». Отчет о расследовании занял целую колонку, в конце которой автор заключал:

«Мы и сами без устали проводили опросы, но не добились ничего, кроме неопределенных слухов, не имеющих под собой никаких надежных источников. Кто-то утверждал, что мистер Марр выступал свидетелем в Олд-Бейли[11] против некоего португальца, которого недавно повесили, обвинив в убийстве. И будто бы друзья казненного решили отомстить за его смерть. Остается надеяться, что негодяям недолго ходить на свободе и что правосудие и гуманность вскоре восторжествуют».

Материал завершала интригующая концовка. Сообщалось, что в понедельник вечером мужчина по имени Ашбуртон, проживающий на Грейвел-лейн, обсуждал с приятелями в пабе убийство Марра. Его охватило чувство страха и вины, и он признался, что около восемнадцати лет назад сам был свидетелем убийства. Он тогда отправился в порт Грейвзент посмотреть, как выходит в плавание корабль Ост-Индской компании, а когда возвращался домой вверх по реке, присутствовал при ссоре сержанта морской пехоты и одного благородного португальца, ныне почтенного человека с Принсез-сквер. Спор вышел из-за юноши, который работал паромщиком в порту и которого пытался завербовать сержант. Ашбуртон видел, как сержант опрокинулся навзничь, а его противник трижды на него наскочил и заколол до смерти. Шпага военного полетела за борт, а что произошло с его телом, свидетель не знает. С тех пор он часто вспоминает этот случай, особенно когда спиртное развязывает язык. Но его слова всегда принимали за пьяную болтовню. Однако теперь Ашбуртон говорил на трезвую голову. «Таймс» сообщала, что подозреваемый в убийстве был взят под стражу и в субботу должен предстать перед судом Шэдуэлла для дальнейшего расследования. Но он лишь добавил работы господам Кэпперу, Маркленду и Стори. 14 декабря суд Шэдуэлла рассмотрел дело злополучного португальца (его звали Фансик) и отпустил под залог. Магистраты, видимо, решили, что у них достаточно насущных проблем, чтобы заниматься мнимым убийством восемнадцатилетней давности.

Не вызывает удивления, что потрясенный гибелью семейства Марров Ашбуртон распереживался и прервал свое восемнадцатилетнее трезвое молчание. Эти убийства с самого начала возымели небывалую власть над сердцами и умами лондонцев. Чувство было частично вызвано страхом перед жестокостью и безжалостностью совершенного, частично состраданием к беззащитным и юным жертвам – никому из убитых не исполнилось двадцати пяти лет, а сын Марра был еще грудным младенцем. Казалось бы, зависть могла быть больше обращена на богатых и сильных мира сего, и они чаще рискуют, что их обворуют или даже убьют. Но богатые понимали опасность и имели средства бороться с ней. Очевидно также, что насилие и месть могли быть уделом проституток, доносчиков и воров. Но при чем тут Тимоти Марр – бедный, трудолюбивый, уважаемый человек, живший в ладу с соседями, хороший муж и отец? Его не спасли ни добропорядочный образ жизни, ни безденежье. Он был уничтожен, жестоко истреблен со всей семьей, словно его ни во что не ставили ни люди, ни небеса.