Молот и «Грушевое дерево». Убийства в Рэтклиффе

«Самоубийство презренного Уильямса – событие, о котором приходится сожалеть. Если он убийца или один из убийц, чрезвычайно печально, что этот акт отчаяния лишил общественное правосудие возможности доказать его вину и в соответствии с законами страны назначить наказание, достойное столь жестоких преступлений. Его смерть неприятна и с другой точки зрения. Возможно – надеемся, только возможно, – покончив с собой, он решил избежать публичной казни. И если не обнаружится новых следов, покрыл соучастника или соучастников своих кровавых дел, которых не удается найти. Нет сомнений, что магистраты и жители района, где произошли чудовищные преступления, предпримут все усилия, чтобы получить как можно больше информации. Но на фоне ужаса, вызванного отвратительными зверствами, даже самые толковые могут упустить какие-то из деталей. Надеемся, что будет с должным усердием организован обыск жилищ всех хоть сколько-нибудь знакомых с самоубийцей, а также подозреваемых или тех, кто может попасть под подозрение. Деятельность такого рода тем более необходима, поскольку, если не удастся назвать виновного, будут унижены и британская полиция, и британский закон.

Много упреков было высказано в адрес начальника тюрьмы “Колдбат Филдс” Аткинса, хотя, по нашему мнению, на это недостаточно оснований. Из-за плохого здоровья врачи не позволили ему присутствовать на дознании. Что же до содержания в заключении Уильямса, магистраты пожелали, чтобы он находился один, и в ожидании дальнейших следственных действий его поместили в одиночную камеру. В той же тюрьме находились еще трое подозреваемых по данному делу. Железная перекладина идет по потолку во всех камерах и служит для того, чтобы заключенные вешали на нее одежду и постель, когда моют пол. Безосновательно утверждалось, что Уильямсу отказали в пере и чернилах и тем самым помешали исповедаться. Как нам известно, ему, наоборот, предлагалось приходить в управление тюрьмы и писать все, что вздумается. После первого дня заключения Уильямс ни перо, ни чернила, ни бумагу не просил».