Молот демонов

— Я не могу поверить в это, — сказал Аларик. — Должна быть какая-то надежда.

Келедрос поднял бровь:

— Почему?

— Потому что без нее нам конец.

— Вам в любом случае конец. Веришь ты на самом деле в спасение или нет — это неважно. Смерть есть смерть.

— Возможно, все, что ты говоришь, правда, и все это — предсмертная агония человеческой расы, но, даже если это так, я не утрачу веры. Надежда должна быть, и я должен сражаться за своего Императора против Хаоса и его слуг. Вот и все.

— Это безумие.

— Нет, это просто значит быть человеком.

— Вот как? Именно поэтому вы сумели расселиться по звездам и основать этот Империум, несмотря на очевидную примитивность вашего разума?

— Именно так, — сказал Аларик. — Мы верим. Я думаю, дело в этом.

— Чего только не бывает в галактике, — вздохнул Келедрос.

— Тут я с тобой согласен.

Келедрос отложил цепной меч в сторону и взялся за доспех. Как и оружие, он был старым и помятым, но ухоженным. Без доспеха тело Келедроса оказалось тонким, но мускулистым, полная противоположность могучему телосложению самого Аларика. Эльдар был весь в шрамах, и, как и у Аларика, не все они были следами боевых ранений. На теле ксеноса были вырезаны руны. Это были символы, значение которых едва улавливалось: половина лица безо рта, рука, стилизованный клинок, сплетавшиеся друг с другом в сложном рисунке.

— Я полагаю, Серый Рыцарь, что ты пришел сюда не для того, чтобы обсуждать устройство вселенной, — сказал Келедрос.

— Я пришел поблагодарить тебя.

— В этом нет необходимости. Никому из нас не выгодно потерять нашего лучшего бойца.

— Ты рисковал.

— Не рискуя, едва ли возможно выжить на Дракаази. Спасаясь от смерти, мы лишь бежим в ее раскрытые объятия. Мои собственные шансы на спасение возрастают, если ты рядом со мной, поэтому я пошел на риск, чтобы предотвратить твою гибель. Любой, кто реально оценивает наше положение, сделал бы то же самое. Более того, ты идешь на значительный риск, охотно беседуя с ксеносом, которого твоя раса презирает, а значит, у тебя тоже есть причина находиться здесь.

Аларик перегнулся через ограждение и глянул вниз, на главную камеру. Отсек Келедроса находился этажом выше, и отсюда ему было прекрасно видно, что происходит среди рабов «Гекатомбы».

— Посмотри, — сказал он.

Келедрос стал рядом с ним.

— На что?

— На зеленокожих.

— На этих животных? Я стараюсь как можно меньше осквернять взор их видом.

— Тогда попытайся понаблюдать за ними, впервые в жизни.

Орки, те, которые вышли из Глаза Пустоты относительно целыми, дрались друг с другом в своем грязном загоне. Одноухий стоял в стороне, выкрикивая оскорбления и одобрительно ворча.

— Они нападают лишь друг на друга, — сказал Келедрос, — поскольку знают, что в противном случае люди объединятся против них. Они трусы.

— Неверно, — ответил Аларик. — Смотри.

Одноухий растащил двух сцепившихся бойцов. Он отвесил проигравшему затрещину, так что тот отлетел прочь. Победителя он хлопнул по спине, точно так же, как поздравлял Аларика, когда тот отрубил голову демону, и отвернулся, наблюдая, как дерутся остальные зеленокожие.

— Вон тот, — отметил Келедрос, — он там главный.

— Верно.

— Но у животных так и положено. Сильнейший правит.

— И он этим пользуется. Он тренирует их, делает их сильнее.

— Он просто хочет выжить.

— Мы все хотим выжить, эльдар. У Одноухого есть план, и этим он превосходит большинство людей здесь. Подумай сам, лучший способ для орков уцелеть на Дракаази — это стать необходимыми. В этом случае они могут рассчитывать, что Веналитор не лишит их жизни за просто так. Чем лучше они дерутся, чем лучше представление, устроенное ими для толпы, тем дольше они будут жить.

— Значит, у этого существа есть план?

— План выжить.

Келедрос улыбнулся, и это было странно видеть, поскольку до сих пор на лице ксеноса было лишь такое выражение, которое, на человеческий взгляд, совершенно не заслуживало доверия.

— Мне казалось, что вы, люди, и эти зеленокожие некогда столкнулись на ранних стадиях исследования галактики и сразу испытали взаимную неприязнь, не ослабевшую с годами. А ты, похоже, восхищаешься Одноухим.

— Я ненавижу орков, как и любой гражданин Империума, но факт остается фактом: Одноухий лучше разбирается в ситуации и имеет более разумный план выхода из нее, чем большинство здешних рабов. Я думал так же, как ты, Келедрос, и полагал, что орк — это боевая машина, не способная даже мыслить. Потом у меня было время понаблюдать, и я понял, что был не прав.

— И какой же план у тебя? — прямо спросил Келедрос.

— Я еще не решил, — ответил Аларик, — но я не хочу дожидаться смерти на этом проклятом корабле или служить их богу, сражаясь до тех пор, пока кто-нибудь не прикончит меня на арене. Я буду выбираться отсюда.

— И тебе нужен я.

На этот раз улыбнулся Аларик:

— Прости за прямоту, эльдар, но я искал тебя не ради дружбы между нашими народами. Ты один из лучших бойцов на «Гекатомбе», и ты можешь свободно передвигаться по кораблю. Я тоже могу пригодиться тебе. Будь готов, Келедрос, и постарайся не погибнуть раньше срока.