Молодые львы

Радио заглушало все остальные звуки в доме. Стояла солнечная июньская погода, свежая зелень покрывала холмы Пенсильвании, но Майкл почти не выходил из оклеенной обоями гостиной, обставленной легкой мебелью в колониальном стиле, и не отрываясь слушал ежеминутно прерываемые помехами одни и те же последние сообщения. Вокруг его кресла валялись газеты. Время от времени появлялась Лаура и с громким мученическим вздохом принималась подбирать их с пола и с подчеркнутой аккуратностью складывать в стопку. Но Майкл почти не замечал ее. Прильнув к радиоприемнику, он крутил ручки и вслушивался в голоса дикторов – сочные, вкрадчивые, напыщенные, твердившие снова и снова: «Покупайте препарат „Лайф-бой“, уничтожающий неприятный запах!»; «Две чайные ложки на стакан воды перед завтраком, и вы будете чувствовать себя прекрасно!»; «Ходят слухи, что Париж обороняться не будет. Немецкое верховное командование хранит молчание о положении своих ударных частей, которые продвигаются вперед, почти не встречая сопротивления разваливающейся французской армии».

– Мы обещали Тони, что сыграем сегодня в бадминтон, – кротко проговорила Лаура, появляясь в дверях.

Майкл продолжал молча сидеть у приемника.

– Майкл! – крикнула Лаура.

– Да? – отозвался он, не поворачивая головы.

– Ты понимаешь: бадминтон, Тони.

– Ну и что же? – Майкл от напряжения сморщил лоб, пытаясь одновременно слушать и Лауру и диктора.

– Но сетка-то еще не натянута.

– Натяну позднее.

– Когда позднее?

– Да отстань ты ради бога, Лаура! – вскипел Майкл. – Я сказал – позднее.

– Мне начинает надоедать это твое излюбленное словечко, – ледяным тоном ответила Лаура. На глазах у нее выступили слезы.

– Да перестань же!

– А ты перестань кричать на меня! – Слезы побежали по ее щекам, и Майклу стало жаль ее. Уезжая из Нью-Йорка, они собирались устроить себе нечто вроде отпуска, во время которого, хотя об этом не было сказано ни слова, надеялись в какой-то мере восстановить прежнюю дружбу и привязанность, утраченные в безалаберно проведенные после женитьбы годы. Контракт Лауры с кинофирмой в Голливуде кончился, и дирекция не сочла нужным продлить его. По каким-то необъяснимым причинам работу в другой студии она не нашла. Внешне Лаура была спокойна и весела и не жаловалась, однако Майкл знал, как тяжело она переживает свое унижение. Уезжая на месяц в загородный дом приятеля, Майкл дал себе слово быть внимательным и предупредительным. Они провели здесь только неделю, но эта неделя оказалась ужасной. Майкл целые дни слушал радио, а по ночам не мог спать. Расстроенный, с воспаленными глазами, он или мрачно бродил по дому, или усаживался читать в гостиной, забывал бриться, забывал помогать Лауре поддерживать порядок в очаровательном домике, предоставленном в их распоряжение.

– Прости меня, дорогая, – он обнял Лауру и поцеловал ее. Она улыбнулась сквозь слезы.

– Мне очень неприятно быть такой надоедливой, но ты же знаешь, что кое-что все-таки нужно делать.

– Конечно.

– Ну вот, ты уже совсем хороший, – засмеялась Лаура. – Мне так нравится, когда ты хороший.

Майкл тоже засмеялся, хотя с трудом скрывал раздражение.

– Ну, а сейчас тебе придется расплачиваться за то, что ты так мил со мной, – продолжала Лаура, прижавшись к его груди.

– И что же я должен сделать?

– Оставь этот смиренный тон, – вспылила Лаура. – Терпеть не могу, когда ты говоришь таким тоном.

Майкл едва сдерживал себя.

– Что же все-таки ты хочешь от меня? – спросил он, прислушиваясь к звукам собственного голоса и удивляясь, что может еще говорить так вежливо и мило.

– Во-первых, выключи этот проклятый приемник.

Майкл хотел было запротестовать, но передумал. Диктор в это время говорил: «Положение здесь все еще продолжает оставаться неясным, однако англичанам, видимо, удалось благополучно эвакуировать большую часть своей армии. Предполагается, что в ближайшее время развернется контрнаступление Вейгана…»[17]

– Майкл, дорогой! – напомнила Лаура.

Майкл поспешно выключил радио.

– Вот, пожалуйста. Для тебя я готов на все.

– Спасибо. – В улыбающихся, блестящих глазах Лауры уже не было ни единой слезинки. – Ну, а сейчас еще одна просьба.

– Что еще?

– Пойди побрейся.

Майкл вздохнул и провел рукой по щетине на подбородке.

– А стоит ли?

– У тебя такой вид, будто ты только что явился из ночлежки.

– Ладно. Уговорила.

– Ты сразу почувствуешь себя гораздо лучше, – добавила Лаура, собирая газеты, разбросанные вокруг кресла.

– Еще бы, – ответил Майкл и машинально снова взялся за ручки приемника.

– Ну дай отдохнуть хотя бы час! – умоляюще проговорила Лаура, прикрывая ладонью ручки настройки. – Только час! Иначе я сойду с ума. Без конца передают одно и то же, одно и то же!

– Дорогая, но ведь это же решающая неделя в нашей жизни.

– Пусть так, но зачем же доводить себя до сумасшествия? – с неумолимой логикой возразила Лаура. – Ведь французам это не поможет, правда?.. После того, как побреешься, не забудь, дорогой, натянуть сетку для бадминтона.

– Хорошо, – пожал плечами Майкл. Лаура чмокнула его в щеку и погладила по голове. Майкл отправился наверх.