Молодые львы

Луиза взяла его за руку и повела мимо гостей в задние комнаты. Подойдя к одной из дверей, она приоткрыла ее и заглянула внутрь. В комнате было темно, и Луиза знаком предложила Майклу следовать за ней. Они вошли на цыпочках, осторожно прикрыли дверь и устало опустились на маленькую кушетку. После ярко освещенных комнат, которые они только что миновали, Майкл в первые секунды ничего не видел и с наслаждением закрыл глаза. Луиза уютно устроилась рядом с ним и ласково поцеловала его в щеку.

– Ну, здесь лучше? – спросила она.

У противоположной стены заскрипела кровать. Глаза Майкла уже начали привыкать к полумраку, и он увидел, как на кровати неуклюже приподнялась какая-то фигура и стала шарить на столике. Послышалось дребезжание чашки о блюдце; человек поднес чашку ко рту и отпил.

– Уни… – последовал долгий глоток из чашки, – …зительно, – послышался второй глоток. Майкл узнал голос Арни. Драматург сидел на кровати, свесив ноги, потом нагнулся, едва не свалившись при этом, и уставился на соседнюю кровать.

– Томми! – окликнул он. – Эй, Томми, ты не спишь?

– Нет, мистер Арни, – ответил сонный голос десятилетнего мальчика, сына Джонсонов, владельцев квартиры.

– С Новым годом, Томми.

– С Новым годом, мистер Арни.

– Я не хочу беспокоить тебя, Томми. Но мне осточертело общество взрослых, вот я и пришел сюда поздравить молодое поколение с Новым годом.

– Большое спасибо, мистер Арни.

– Томми!..

– Да, мистер Арни? – Томми окончательно проснулся и заметно оживился. Майкл чувствовал, что Луиза с трудом сдерживает смех. Ему же было и смешно и вместе с тем неприятно, что из-за темноты он попал в такое положение и вынужден молчать.

– Томми, – продолжал Арни. – Рассказать тебе одну историю?

– Я люблю слушать истории, – отозвался Томми.

– Погоди… – Арни снова отпил из чашки и со стуком поставил ее на блюдце. – Погоди… А я ведь не знаю ни одной истории, подходящей для детей.

– А я люблю всякие истории, – успокоил его Томми. – На прошлой неделе я даже прочитал неприличный роман.

– Ну хорошо, – величественно согласился Арни. – Я расскажу тебе, Томми, одну историю, отнюдь не предназначенную для слуха детей, – историю моей жизни.

– А вас когда-нибудь сбивали с ног рукояткой револьвера? – неожиданно поинтересовался Томми.

– Не погоняй меня! – с раздражением ответил драматург. – Если меня и сбивали с ног рукояткой револьвера, то ты узнаешь об этом в свое время.

– Прошу прощения, мистер Арни. – Хотя Томми по-прежнему говорил вежливо, в его голосе на этот раз прозвучала обида.

– До двадцативосьмилетнего возраста, – начал Арни, – я был подающим надежды молодым человеком…

Майкл беспокойно зашевелился. Ему было стыдно, он чувствовал себя неловко, слушая этот разговор. Однако Луиза предупреждающе сжала ему руку, и он снова застыл на месте.

– Как говорится в романах, Томми, я получил хорошее образование, учился прилежно и мог безошибочно сказать, кому из английских поэтов принадлежат те или иные строфы. Томми, хочешь выпить?

– Нет, спасибо. – Томми теперь и думать забыл о сне и, усевшись на кровати, весь превратился в слух.

– Ты, вероятно, еще слишком мал, Томми, чтобы помнить рецензии на мою первую пьесу «Длинный и короткий». Сколько тебе лет, Томми?

– Десять.

– Слишком мал. – Снова звякнула чашка, поставленная на блюдце. – Я мог бы процитировать некоторые отзывы, но тебе это покажется скучным. Однако без ложного тщеславия скажу, что меня сравнивали со Стриндбергом и О'Нейлом[11]. Ты когда-нибудь слыхал о Стриндберге, Томми?

– Нет, сэр.

– Черт возьми! И чему только сейчас учат детей в школах! – с раздражением воскликнул Арни. Он еще раз отпил из чашки. – Так вот моя биография, – продолжал он, несколько смягчаясь. – Меня приглашали в лучшие дома Нью-Йорка, я пользовался кредитом в четырех самых дорогих тайных кабаках. Мои фотографии нередко появлялись в газетах, меня часто приглашали выступать в различных комитетах и художественных обществах. Я перестал разговаривать со своими старыми друзьями, отчего сразу почувствовал себя лучше. Я уехал в Голливуд и в течение долгого времени получал там три с половиной тысячи долларов в неделю. А ведь это было еще до введения подоходного налога. Я научился пить, Томми, и женился на женщине, владевшей виллой в Антибе, во Франции и пивоваренным заводом в Милуоки. В тридцать первом году я изменил ей с ее лучшей приятельницей и, конечно, просчитался, потому что дама оказалась костлявой, как горная форель.

Арни снова шумно отпил из чашки. Майкл понимал, что ему не остается ничего другого, как сидеть в темноте и надеяться, что Арни не обнаружит его.