Молодые львы

– Итак, мистер Уайтэкр, – заговорил председатель, близоруко роясь в личном деле Майкла, – вы просите льготу по пункту За, потому что имеете иждивенцев. – И он сердито воззрился на Майкла, как будто спрашивал его: «Где оружие, которым вы убили покойного?»

– Да, – ответил Майкл.

– Мы установили, что вы не живете с женой, – громко произнес председатель и торжествующе посмотрел вокруг. Несколько членов комиссии энергично закивали головами.

– Мы разведены.

– Разведены? – воскликнул председатель. – Почему вы скрыли этот факт?

– Послушайте, – сказал Майкл, – я не буду напрасно занимать ваше время, я поступаю на военную службу.

– Когда?

– Как только будет поставлена пьеса, над которой я работаю.

– А когда это будет? – с раздражением спросил маленький толстый мужчина с другого конца стола.

– Через два месяца, – ответил Майкл. – Не знаю, что вы написали на том заявлении, но я должен обеспечивать отца с матерью и платить алименты…

– Ваша жена зарабатывает пятьсот пятьдесят долларов в неделю, – резко заявил председатель, заглянув в лежавшие перед ним бумаги.

– Да, когда работает.

– В прошлом году она работала тридцать недель, – продолжал председатель.

– Правильно, – устало подтвердил Майкл, – но ни одной недели в этом году.

– Да, но мы должны учитывать вероятные заработки, – сказал председатель, взмахнув рукой. – Последние пять лет она работала, и нет оснований полагать, что она не будет работать и дальше. Кроме того, – еще раз заглянув в бумаги, добавил он, – вы заявляете, что на вашем иждивении отец и мать.

– Да, – со вздохом ответил Майкл.

– Ваш отец, как мы установили, получает пенсию в шестьдесят восемь долларов в месяц.

– Правильно, – согласился Майкл. – А вы пытались когда-нибудь прожить вдвоем на шестьдесят восемь долларов в месяц?

– Все должны чем-то жертвовать в такое время, как сейчас, – с достоинством проговорил председатель.

– Я не хочу спорить с вами, я уже сказал, что собираюсь через два месяца поступить на военную службу.

– Почему? – спросил мужчина, сидевший на другом конце стола, уставившись через блестящие стекла пенсне на Майкла и, видимо, готовясь разоблачить эту последнюю увертку.

Майкл окинул взглядом семь рассерженных лиц и с усмешкой ответил:

– Я не знаю почему, а вы знаете?

– Достаточно, мистер Уайтэкр, – процедил председатель.

Майкл поднялся и вышел из комнаты, чувствуя на себе злые, возмущенные взгляды всех семи членов комиссии. «Они чувствуют себя обманутыми, – вдруг сообразил он, – им так хотелось поймать меня в ловушку, все они подготовились к этому».

Люди, ожидавшие в приемной, с удивлением посмотрели на него, недоумевая, почему он так быстро вышел. Он улыбнулся им и хотел было пошутить, но подумал, что это было бы слишком жестоко по отношению к растерянным парням, ожидавшим в мучительном напряжении своей очереди.

– Спокойной ночи, дорогая, – сказал он, обращаясь к некрасивой девушке за столом. В этом он не мог себе отказать. Она взглянула на него с непоколебимым превосходством человека, которого не пошлют умирать за других.

Спускаясь по лестнице, Майкл продолжал улыбаться, но чувствовал он себя все-таки подавленным. «Надо было пойти в первый день, – думал он, – тогда мне не пришлось бы подвергаться такому унижению». Медленно шагая в этот мягкий зимний вечер мимо гуляющих парочек, не знающих о том, что в полуквартале от них, в грязном помещении над греческим рестораном, во имя их идет подлая, жалкая борьба человеческих душ, Майкл чувствовал себя униженным и оскорбленным.

Через два дня, спустившись утром за почтой, он обнаружил открытку из призывного пункта: «Согласно вашей просьбе, с 15 мая вы будете переведены в категорию 1А»[30]. Он рассмеялся. «Они хотят превратить свое поражение в победу», – подумал он, поднимаясь к себе в лифте, и вдруг почувствовал облегчение: больше не нужно было принимать никаких решений.

13