Молодые боги

– Он… французский политик, так скажем. Несколько лет назад во время серьезного конфликта интересов ему пришлось погибнуть – для очень многих это был единственный более или менее приемлемый выход из ситуации.

– Как он оказался в доме Джонса?

– Организация Джонса, предполагаю, вообще не должна была знать о том, что он в новых мирах. И как он там оказался, я не знаю.

– Кто такая Адель?

– Адель… – чародейка ненадолго задумалась. – Ее зовут Мария. Это девушка, родословная которой восходит к Меровингам. А еще ранее к неким Марии Магдалине и Иисусу из Назарета.

– В смысле… То есть…

– Да. Она прямой потомок династии первых французских королей, ведущих свое происхождение от распятого римлянами в Иудее пророка по имени Иешуа, который, согласно незыблемым обычаям еврейского народа того времени, к своим тридцати трем годам был женат на Марии Магдалине.

– Но ведь его же распяли…

– Ну, во-первых, Мария на тот момент уже была беременна. Во-вторых, не забывай – он воскрес. Вернее, не умер на кресте, если быть точной, но это не суть важно.

– Звучит будто… сказка какая-то, – резюмировал я после недолгого молчания.

– Эта сказка не хуже, чем рассказы о слепленной из земли и кривого мужского ребра первой женщине, а также историй о расступающемся перед Моисеем море. Неважно, что рассказывают в сказках – важно, рассказывают ли их друг другу люди.

Долгое время мы просидели с Ребеккой рядом – каждый в своих мыслях.

– Ты помнишь, что тебе завтра возвращаться домой?

– Как я могу забыть.

– И чего, так просто сидеть будем?

– А как?

– Может, стаканы принесешь?

Юлия в девять вечера не пришла. И в десять не пришла.

Она не пришла и утром – когда я покидал цитадель, отправляясь в Диамант.

Мне надо было только добраться до французской цитадели. И переговорить с Радагастом по поводу Ребекки – та просила назначить с ним встречу. И договориться об отсрочке на случай, если меня примут во французскую цитадель – язык необходимо подучить.

После меня ждет мир первого отражения. Давно его не видел.

Февраль

Знакомый подъезд удивил ремонтом и консьержкой. В принципе, к этому давно шло – сменившее проворовавшуюся управляющую компанию товарищество собственников жилья развернуло бурную деятельность, о чем я много читал в группе социальной сети, посвященной нашему возрастному, но считавшемуся элитным дому в центре Красноярска. Это было полгода назад, еще в прошлой жизни, когда на дворе стояло жаркое сибирское лето, – вспомнил я, поеживаясь от холода.

– К кому, молодой человек? – высунулась из окошка бдительная консьержка, когда я прошел мимо.

– В сорок седьмую, – негромко, но уверенно произнес я, назвав квартиру соседей сверху, которые постоянно делали ремонт и, соответственно, были дома в любое время. Бабка цепким взглядом скользнула по моему лицу, скрытому темными очками, и исчезла в окошке. Поведение и эмоции привратного цербера мне не понравились, но уйти, не побывав в квартире, где хранилось несколько дорогих сердцу вещей, я не мог. Хотя это и выглядело безрассудством.

Быстрым шагом направился к лестнице, привычным уже движением вытирая правую щеку – скрытая солнцезащитными очками пустая глазница постоянно слезилась. И слегка задел плечом угол, не вписавшись. Беззвучно чертыхнулся – еще не привык к отсутствию одного глаза. Последние два дня, как выбрался из капсулы хранилища Аренберга в литовском Тракае, постоянно цепляю углы правым плечом.

Легко взбежав по лестнице, подошел к своей двери. И замер, несказанно удивленный: дверь была другая – более массивная, вычурная. Выглядела она стильно, дорого, богато.

Не удержавшись, позвонил – раздалась мелодичная и громкая трель. Чуть погодя – шорканье ног.

– Кто там? – произнес незнакомый сварливый женский голос.

– Э-э… здравствуйте, а я к Жене Воронцову. С работы его, трудовую книжку принес.

– Нет тут таких! – быстро, с лающими интонациями раздалось из-за двери.

– Ну как же нет, мне в организации адрес дали, по прописке и…

– Нет тут таких, говорю! Иди отсюда, а то милицию вызову! – в гавкающем голосе послышались истеричные нотки.

Медленно отойдя от двери, я двинулся прочь. Чувствовал, что необходимо срочно что-то предпринять, но понимал, это будет ошибкой. Хотелось зайти к соседям, позвонить знакомым – узнать, что произошло с квартирой; неизвестность причиняла практически физическую боль. Постояв немного на лестничной площадке, собираясь с мыслями, я все же сбежал по лестнице вниз. Потерпит – есть более важные дела в ближайшее время.

Консьержка проводила меня странным взглядом.

– К ипподрому, – передал я таксисту купюру. Не доезжая, попросил притормозить на светофоре и выскочил на Железняка – почти сразу удачно запрыгнул в тридцатый автобус на Базаиху. Полупустой, гремящий и продуваемый всеми ветрами «Пазик» быстро довез до кладбища. Подняв воротник, пряча лицо от колкого снега, я двинулся ко входу. Уехать из Красноярска, не зайдя на могилу к Сергею Ивановичу, я тоже не мог.