Молодожены

– Да, виноваты обе стороны. Наши адвокаты все это изложили в своих прошениях, никаких осложнений быть не должно. Ты представляешь себе, как это происходит в суде?

– Понятия не имею. Но знаешь, мы там будем наверняка не одни, там, должно быть, тьма-тьмущая народу. Поэтому, я полагаю, вся церемония быстро закончится.

– А потом ты снова уедешь на юг?

– Да, на несколько недель. Может, мы совершим небольшое путешествие в Грецию. У друзей Алекса есть яхта.

– Понятно… Это будет чудесно.

– Да, наверно… Можно закурить?

– Ну что ты, конечно! Почему ты спрашиваешь?

– Ты небось отвык от дыма за эти два месяца, что я здесь не живу. Скажи, Жиль… Мне хотелось бы спросить тебя одну вещь.

– Да?

– Ты мне изменял? – спрашивает она, иронически выделяя это слово.

– Да, – отвечает он, не задумываясь, – но только после нашей ссоры, помнишь?

– Да, я не забыла.

– До этого вечера никогда.

– В этот вечер ты ушел из дому, чтобы пойти к какой-то девчонке?

– Да. Но фактически все произошло лишь несколько дней спустя.

– Ты ее уже знал?

– Едва. Я встретился с ней за три месяца до этого – тоже в памятный вечер, в тот самый, когда мы с Шарлем бросили вас в клубе…

– Я это тоже помню. Так, значит, в тот вечер ты познакомился с этой девушкой?

– «Познакомился» не то слово. Мы и десяти слов друг другу не сказали.

– Любовь с первого взгляда, значит?

– Нет. По-настоящему нет.

– Но если тебе пришло в голову найти ее спустя три месяца, значит…

– Она мне понравилась, это верно. Но дело в том, что мне надо было как-то забыться.

– Да, я понимаю.

– А почему ты меня об этом спрашиваешь?

– Меня это интересует. Я плохо представляю, что у тебя может быть… Одним словом, выходит, что знаешь плохо даже тех людей, с которыми живешь, даже самых близких.

– Это, собственно говоря, общее место.

– Я должна тебе сказать, Жиль… Мне немного неловко, но… Одним словом, я была в курсе дела.

– Ах вон что? Чего же ты тогда меня расспрашиваешь?

– Чтобы выяснить, скажешь ли ты мне правду. Заметь, однако, я не сомневалась, что ты скажешь. Потому что я все же тебя немного знаю.

– А откуда это тебе известно?

– Тебе это покажется очень гадким… – Она на секунду умолкает. – Не догадываешься?

Жиль смотрит на нее вопросительно. Лицо его выражает искреннее недоумение.

– Не догадываешься… Господи, придется тебе сказать. Конечно, когда ты перестал ночевать дома, а это случалось раз пять или шесть, надо было быть идиоткой, чтобы ничего не заподозрить. Но я хотела знать наверняка и организовала за тобой слежку.

– Не может быть! Наняла частного сыщика?

Она кивает головой.

– Послушай, не осуждай меня, пока не выслушаешь до конца. Прежде всего я должна сказать, что обратилась к детективу по совету Арианы.

– Что за странная идея…

– Не такая уж странная. К этому часто прибегают при разводах, если одна из сторон хочет иметь некоторые преимущества. Когда можно предъявить доказательства, что…

– Ясно. Таким образом, я оказывался виноватым? Но ведь показания частного сыщика не принимаются во внимание.

– Принимаются, если сыщик дает их под присягой.

– Ты все предвидела…

– Не я, Ариана.

– Она, видно, поклялась меня погубить.

Вероника улыбается.

– Она была разочарована, потому что, в конце концов, я отказалась от этих доказательств. Это было слишком мерзко. Я бы себе этого не простила.

– Такие чувства делают тебе честь…

– О нет…

– Поверь, делают. Во всяком случае, спасибо тебе.

– Я уничтожила снимки и даже негативы, у меня больше ничего нет.

– Как, он делал фотографии?

– Конечно. Но не волнуйся: только на улице.

– Это просто невероятно. Подумать только, что кто-то ходил за мной по улицам, выслеживал, подглядывал, фотографировал. Меня прямо дрожь пробирает. А я ничего не подозревал…

Она подносит руку в перчатке ко рту, словно желая подавить смешок.

– Представь себе, именно это и значит следить. А ты к тому же так рассеян, дорогой…

Он подымает глаза, глядит на нее с удивлением. Она сказала это слово машинально. Она улыбается.

– Видишь, Жиль, есть привычки, с которыми так быстро не расстанешься.

– Тем лучше. Скажи, хочешь, я приготовлю чай?

– Спасибо, с удовольствием, только я сама его приготовлю.

– Нет, не беспокойся.

Она все же пошла с ним. Прислонившись к двери, она задумчиво смотрела, как он возится на кухне. Через открытое окно виднеется рыжая листва, клочок неба, статуя в глубине аллеи.

– Мне жаль этой маленькой кухни, – говорит она. – Надо сказать, нам крупно повезло с этим окном, выходящим в сад миллионера.

– Зато теперь у тебя будет кухня миллионера… Прости, Вероника, я не хотел этого сказать.

– Неважно. К тому же, знаешь, Алекс не крупный миллионер, не такой, как этот господин напротив… Как умело и красиво ты собираешь чайный поднос… Ты, по-моему, сделал успехи.

– Вот попробуй, какой чай.

– Признаю, я никогда не умела заваривать чай. Не получалось.

– Я научился. Готовлюсь к холостяцкой жизни.

– Ну что ты! Я надеюсь, ты женишься.

– Я в этом совсем не уверен.

Вероника и Жиль с подносом в руках возвращаются в гостиную. Он наливает ей чай.

– Все равно, – говорит он. – Фотографии… Мне бы в голову такое не пришло.

– Да, я знаю. Ты не способен на дурной поступок.