Молодой негодяй

Что же касается персонажей второстепенных или же эпизодических, то автор считал себя вправе, если хотел, недолго думая, придумать им фамилии. На то он и автор. И, разумеется, все пристрастия и отталкивания автора дружно, хищным отрядом, проникли в книгу. После десятка страниц читателю неизбежно становится ясно, что наиболее развит у автора его критический факультет. То есть, вначале он замечает, что человек толст, косоглаз и прыщав, обсмеет человека, а уж потом позволяет себе найти в нем что-нибудь интересное и уникальное… (ясно, что жалости от автора никогда не допросишься…).

…А Эстелка Соколовская! Автор схватился за голову, потому что забыл свою племянницу (племянницу Анны Моисеевны), длинную Эстелку из Киева, учившую его, как правильно и просто шить карманы. Великолепная Эстелка, с глазами цвета киевских каштанов, называвшая молодого негодяя «дядя», целовавшаяся с ним в парке и предлагавшая ему: «Согрешим, а, дядя?»

А одноглазая красивая Римма… Бахчанян смеялся над молодым негодяем, по близорукости не рассмотревшим, что у девочки искусственный глаз…

— Кошмар, — подумал автор, — хоть садись и пиши еще одну книгу на ту же самую тему. Или еще две книги. Написал же Лоренс Дарелл четыре варианта одной и той же истории…