Молодая Раневская. Это я, Фанечка...

— Почему? — удивился Ромм, радовавшийся тому, что первые в его жизни съемки наконец-то закончились. — Кажется, хорошо получилось.

— Ничего хорошего, — вздохнула Фаина. — Я совершила ужасную ошибку, согласившись сниматься. Будьте уверены, что я ее никогда не повторю! Я изменила театру и заслужила наказание за свою измену. Теперь мой позор увидит вся страна…

Сокрушаться о том, что ее "позор" увидит вся страна, войдет у Раневской в привычку. Она не сдержит своего обещания и продолжит сниматься в кино, но после каждой картины будет переживать, будет говорить, что после такого позора остается только пойти и застрелиться или еще что-то в этом роде. А когда картина выйдет в прокат, станет жадно прислушиваться к тому, что говорят окружающие. Хвалят ли? Или нет? От похвал Раневская расцветала. Всем нравится, когда их хвалят, а актерам в особенности. Не зря же создатель классической комедии Жан-Батист Мольер называл аплодисменты лучшей платой актерам.

Михаил Ромм по достоинству оценил как талант Фаины, так и ее старания. В 1940 году он пригласит ее сниматься в роли Розы Скороход в своей картине "Мечта".

Следует отметить, что Михаил Ильич отличался высокой требовательностью к актерам и, если был кем-то недоволен, то заменял в ходе съемок, не считаясь с тем, что часть материала отснята, и с тем, что придется срочно искать замену.

Заменял даже тех, кто играл главные роли. Так, например, актриса Валентина Кузнецова, первоначально планировавшаяся на роль Пышки, была заменена по причине отказа надевать платье с глубоким вырезом. (Не надо судить ее строго и вообще делать нелестные выводы, потому что для скромной комсомолки тридцатых годов предстать перед камерой в "буржуйском" платье с большим декольте было так же неприемлемо, как и сниматься в обнаженном виде). Во время съемок картины "Тринадцать", следующей работы после "Пышки", Ромм снял со съемок актера Николая Крючкова, который своим поведением мешал работе. В песках Туркмении, где проходили съемки, искать замену Крючкову было негде, но Ромма это не смутило. Он поступил просто — взял, да и разделил роль "изгнанника" между другими актерами. Тринадцать превратились в двенадцать — и ничего не случилось. Название картины Ромм менять не стал, посчитав, что "тринадцать" звучит эффектнее. Тем более, что сцену переклички, в которой Крючков был тринадцатым, режиссер в картине оставил.

Михаил Ильич и сам признавал, что в молодости был "режиссером-диктатором". Приглашение повторно сниматься у такого режиссера как Михаил Ромм, да еще и в такой значительной роли, как Роза Скороход, очень обрадовало Фаину.

В "Ударнике" "Пышку" смотрели всей семьей — Павла Леонтьевна, Фаина, Тата, Ирина… Ирина пришла не одна, а с Завадским. Юрию Александровичу тоже было интересно, что получилось из киношного дебюта Фаины. Сам он никогда не тяготел к кино, ни как режиссер, ни как актер и, подобно многим театралам старой школы, относился к нему немного свысока. Но, тем не менее, был в курсе всех новинок кино и не препятствовал своим актерам сниматься.

Всем понравилось, как играла Фаина. Павла Леонтьевна сказала, что она не зря не спала столько ночей.

Ромм надеялся на то, что его картину купят для показа за рубежом. Молодому режиссеру хотелось всемирной славы, всемирного признания. Фаине тоже хотелось, чтобы "Пышку" показывали за границей, но по другой причине. Она мечтала о встрече с родными, о которых до сих пор не было ничего известно. Фаина надеялась на то, что кто-то из родных узнает ее на экране и пошлет весточку… Надежда была наивной, потому что за время разлуки (шутка ли — почти двадцать лет!) Фаина сильно изменилась, но вдруг, вдруг, вдруг… Вдруг узнают по фамилии, вернее — по псевдониму. Она же сообщала о том, что взяла псевдоним, высылала какие-то афиши, вырезки из газет… Сохранились ли они, эти вырезки?.. Помнят ли ее псевдоним родные?.. Живы ли они?..

Стоило Фаине подумать о родных, как ее мысли тут же перескакивали на Камерный театр, который не раз выезжал на зарубежные гастроли. Фаине почему-то казалось, что если бы она очутилась за границей, то сразу бы нашла своих. Примерно так оно и случилось, но много позже. И эта история уже для другой книги. Для следующей книги о великой актрисе.

Эпилог

"Дни распахнулись — два крыла.
И Радость радугу вполнеба,
как бровь тугую, подняла…"

Владимир Нарбут, "Неровный ветер страшен песней…"

О гениях иногда говорят, что они "пережили" свое время. И о гениальных творениях тоже так говорят.

Пожалуй, это самое точное определение гениальности. Современники обычно бывают более снисходительными, чем потомки. Когда-то немой кинематограф заставлял сердца замирать от восторга — надо же, живые картины!