Молочные зубы

Когда он уйдет, пожалуй, надо будет доковылять до шкафа и найти его старую теннисную ракетку.

Как бы она ни хотела, чтобы он остался, мысль о том, что все они узники, заточенные в стенах их дома мечты, была ей неприятна. Алекс оставил дверь ванной открытой, и Сюзетта увидела, как он на цыпочках прошел мимо двери в комнату Ханны.

Оружие, колокольчики, замки. Чего же ждать дальше? Смирительных рубашек? Комнат с обитыми мягким материалом стенами? Лоботомии? Мысли метались из стороны в сторону, от желания помочь дочери до стремления от нее избавиться. Вполне возможно, что психиатрическая больница сможет решить обе эти проблемы.

Алекс прошел у нее над головой: скрипнули доски, затем звякнули колокольчики. Через минуту он вернулся в холл, сжимая их в руке, чтобы они не дребезжали, и осторожно размотал до самого пола, заботливо придерживая их и не давая им зазвенеть.

Когда он вернулся в спальню, закрыл за собой дверь и облегченно вздохнул, его тело все еще выглядело напряженным.

– Я чувствую себя вором, – прошептал он, сел на краешек кровати, уперся локтями в колени и помассировал голову, чтобы избавиться от напряжения в висках. – Не понимаю, что я делаю.

– Это все, что мы можем.

Она хотела его утешить, но, чтобы дотянуться до мужа, ей пришлось бы пошевелиться.

– Все это так паршиво… – Алекс отогнал от себя эту мысль. – Но ничего не поделаешь.

Он склонился к ней и добавил:

– Костыли, всякая мелочь в домашнюю аптечку и кое-что для костра. Я быстро.

– Для костра?

– Послезавтра Valborg.

Посмотрев на него со стороны, Сюзетта заметила, что от усталости у него под глазами залегли темные круги, и он вдруг показался ей стариком, немощным, ветхим, рассеянным.

– Мы не будем отмечать Вальпургиеву ночь.

Судя по ее тону, заявление обжалованию не подлежало. Но Алекс все равно запротестовал.

– Но почему?

– Костер? У нас во дворе? И это с учетом того, как она себя вела? Ты, конечно, мне не поверил, однако это Ханна подожгла мусорную корзину, когда была в…

– Но ведь праздник не только для нее, это традиция, так встречают весну…

– Вальпургиевым шабашем ведьм? Не смеши меня.

– Это напоминание о родине, – сказал он с невинным и несчастным лицом, хотя они отмечали этот день совсем не как в Скандинавии, где люди собирались в парках, пели, ели, пили и бросали прошлогодний мусор из своих садов в огромный костер.

От мысли, как этот ритуал трансформировался в их семье, Сюзетте стало грустно. Они втроем собирались на заднем дворе дома, разводили огонь в большом медном казане, и Алекс в одиночестве пел шведские песни. Отказывать ему в такой пустячной церемонии было несправедливо.

– Разве в былые времена… в этот день не отгоняли ведьм и злых духов? – спросила она, размышляя о том, как с пользой провести этот древний языческий обычай.

На губах Алекса заиграла дьявольская улыбка.

– Я уже об этом подумал. И заключил с Ханной что-то вроде сделки.

– Что же это за сделка?

– Избавиться от Мари-Анн.

– Устроить изгнание злых духов? Совсем на хрен сбрендил?

Сама по себе идея, может, была и неплоха, но что они знали о том, как избавить семилетнего ребенка от завладевшей его душой ведьмы?

– Нет! Помнишь, как ты, желая избавиться от плохих мыслей и обо всем позабыть, записывала их, а потом рвала бумагу и бросала клочки в огонь? То же самое и здесь. Может, Мари-Анн представляет собой что-то вроде ее отрицательной стороны. Поэтому я попросил Ханну сделать рисунок и в воскресенье сжечь его. Откуда ты знаешь, вдруг это поможет?

Если бы речь шла не о зле, вселившемся в ее ребенка, а о чем-то другом, план мог бы показаться вполне здравым. Но когда Сюзетта представляла дочь рядом с огнем, то чувствовала тревогу.

– Может, Ханна впала в зависимость от нее, – предположила она, вспомнив, как Беатрикс называла Мари-Анн одним из аспектов индивидуальности Ханны.

– Совершенно верно. И мы можем самым безобидным образом вдохновить нашу девочку от нее избавиться. Я хочу, чтобы Ханна вернулась, милая и добрая. Да, пусть не идеальная, над этим придется работать. Но эту отрицательную ее сторону мы нейтрализуем.

– Ты действительно думаешь, что это так просто? – Сюзетта приложила усилие, чтобы в ее голосе не звучало недоверие. – Она осуществила сложный, тщательно продуманный план нападения…

– Помню. Только вот что делать нам? Ходить перед ней на цыпочках и делать вид, что ничего не случилось?

– Мне кажется, ты сейчас именно этим и занимаешься, разве нет?

– Я пытаюсь хоть что-то сделать! Она наша малышка. И нуждается в помощи.

Сюзетта с Алексом на миг умолкли, погрузившись в раздумья о проблеме, которая настигла их семью.

– Ты действительно думаешь… – Гнев Сюзетты прошел, и ей захотелось позаимствовать у мужа хоть капельку оптимизма. – Полагаешь, все еще можно исправить?

Алекс покачал головой. Его взор блуждал, он выглядел растерянным, но в то же время пытался себя убедить.